Читаем Изумленный капитан полностью

Всех мичманов, вернувшихся прошлой осенью из Астрахани, произвели в унтер-лейтенанты и отпустили на месяц по домам.

Масальский остался в Москве у сестры, келарши Рождественского монастыря, Андрюша поехал к себе в «Лужки», а Возницын направился в сельцо Бабкино на Истре – там жила со вторым мужем его мать.

В Бабкине Возницын пробыл только сутки – он не переносил отчима – и вчера приехал в родное Никольское. Никольское он любил: здесь прошло все детство Возницына.

Но сидеть одному в Никольском все-таки скучновато. Возницын под вечер решил сходить к соседям Дашковым, благо «Лужки» были недалеко.

Дорога, поросшая ольховыми кустами, начинала спускаться под гору.

На соседнем холме виднелся уже дашковский сад, расположенный по южному склону холма.

Возницын хорошо помнил: внизу будет мост через речку, потом дорога снова пойдет подыматься в гору, круто огибая все усадебные постройки «Лужков».

В детстве, когда Возницын, несмотря на строгие запреты матери, бегал один в «Лужки» к Андрюше, он никогда не ходил через мост – так было дальше, да к тому же Возницын боялся злых дашковских кобелей. Проще было притти к усадьбе через сад, минуя двор.

Для этого надо было взять чуть левее моста. Там, в кустах лозняка, была кладка. Возницын ловко перебегал по двум тоненьким жердочкам, переброшенным через речку.

Возницын улыбнулся детским воспоминаниям и пошел старой тропой не на мост, а напрямки, в разлужье.

Приятно было итти по мягкой траве.

Вот старая ива, а там в кустах – кладка.

Возницын раздвинул ветки и глянул: жердочек не было, но вместо этого он увидел на речке другое.

На противоположном берегу, выкручивая волосы, стояла голая девушка – она, видимо, только-что вышла из воды.

Услышав шорох, девушка обернулась, заметила Возницына и, вскрикнув, кинулась за кусты.

Возницын повернулся и, красный от смущения, пошел вдоль речки к мосту.

«Это – Алёнка, – узнал он сестру Андрюши. – Плакса была и ябеда, а теперь выросла девка. Что ж, ей годов двадцать наверно! Ростом такая ж небольшая, а так – ровно кубышечка… Алёна-разморёна,» – с улыбкой вспомнил он, как бывало дразнил ее в детстве.

Хотелось оглянуться назад, но было стыдно.

Только взойдя на расшатанный мост, Возницын не вытерпел – глянул налево, на склон дашковского сада.

Под яблоней, в ярко-желтом летнике, стояла Алена. Она глядела вслед Возницыну.

Увидев что Возницын смотрит, Алена повернулась и побежала в пору к усадьбе.

Среди деревьев быстро мелькали желтый летник и рыжая коса.

«Ишь, точно белка, скачет!» – с какою-то нежностью подумал Возницын.

* * *

– Алёнка, да поди ты сюда, полно тебе там прятаться! – выйдя в сени, звала Ирина Леонтьевна, мать Андрюши.

– Пустите, маменька, сама дойду! – послышался гневный девичий шопот.

В горницу, где за столом, уставленным едой, сидели Возницын и Андрюша, вошла Алена.

Небольшого роста, такая же плотная как Андрюша, она шла, крепко ступая с пятки.

На Алене был уже не желтый, а другой – зеленый – летник.

– Гляди, Саша, какая у нас Аленка стала! – сказал Андрюша, обнимая сестру за плечи, когда она, поздоровавшись с Возницыным, села на лавку рядом с братом.

– Что, Сашенька, не узнал бы, я чай, Аленки? – спросила у Возницына Ирина Леонтьевна, входя в горницу.

– Где ж тут признать? Столько годов прошло! – ответил, улыбаясь, Возницын.

У Алены хитро блеснули глаза – она еще на речке увидела, что Возницын узнал ее.

Смутившаяся в первую минуту, Алена теперь смело рассматривала Возницына своими темными, коричневыми глазами.

– А помнишь, как мы ее, бывало, дразнили? – обратился к Возницыну Андрюша. – Олёна-запалёна.

Все расхохотались.

– Папенькиной шубой бедную девчонку пугали! Вот вам!

Она легонько дернула за ухо Андрюшу и лукаво взглянула из-за братниных плеч на Возницына.

В дверь просунулась голова дворовой девки.

– Барыня-матушка, приказчик ужот-ко пришел…

– Андрюша, пойдем: надо поговорить с приказчиком! – поднялась Ирина Леонтьевна. – Сашенька – свой человек, я думаю, не прогневается, что мы его оставим с молодой хозяйкой.

– С приказчиком говорить – дело любезное! Это не то, что на шкоуте пьяных музур разбирать! – охотно встал Андрюша. – Саша посидит.

– Ступай, ступай, ты по хозяйству соскучился! – весело сказал Возницын.

– Аленушка, гляди потчуй дорогого гостя! – обернулась Дашкова в дверях, оглядывая оставшуюся пару.

– Спасибо, Ирина Леонтьевна, я давно сыт! – ответил Возницын.

Он остался с Аленой.

Оба молчали.

Вечерело. В горнице с каждой минутой становилось темнее.

В окно из сада тянуло ночной сыростью, травой и едва уловимым запахом цветущих яблонь.

Алена глядела в окно, теребя перекинутую через плечо толстую рыжую косу.

Возницын в раздумьи катал по скатерти хлебные шарики.

Мысли его были далеко: он вспоминал Астрахань.

Как чудесно было бы, если б вместо Алены здесь, вот сейчас, сидела Софья!

Он даже поднял голову и глянул на нее, живо представляя вместо Алены – ту, другую…

Алена, чувствуя на себе его взгляд, обернулась.

Их глаза встретились.

Оба улыбнулись.

– Андрюша страсть как хозяйство любит! – первая нарушила тягостное молчание Алена.

Перейти на страницу:

Похожие книги