Изо

Важно было отвечать на всех уроках, вскакивать с места и тянуть руку, и чтобы ее осаживали с укором: «Пятый класс!» – «А вот так! Я маленькая!» – говорила себе Света. Она чувствовала себя очень взрослой, может, как мама, или еще старше, и страшно было, что одноклассники догадаются, что она не такая, как остальные, и отшатнутся от нее. И когда на уроке изо Анна Дмитриевна, проходя по классу, объявляла: «А Светины работы у нас всегда можно отличить, Света у нас не умеет рисовать, как другие, что задано!» – ей казалось, что Анна Дмитриевна не любит ее не как нерадивую ученицу, а иначе – как взрослый человек может не любить другого взрослого человека. Правда, из-за чего взрослые люди могут без видимых причин не любить друг друга, она не могла понять.

Катя ждала ее в среду в ее дворе, она вышла к ней наперерез от песочницы, подошла близко в пустом дворе.

«Надо было с той стороны дома идти, надо было обойти его! – думала Света. – Но кто же знал!..» Куртка на Кате была расстегнута, на груди поверх свитера на желтой цепочке болтался кулон – какие-то розовые листья в стекле. Катя увидела, что Света смотрит на кулон, и заговорила звонко и как будто слегка небрежно:

– Это оберег. Баба Валя мне дала, чтобы хранил меня. Баб Валя приходила ко мне в детдом. Она будет ко мне приходить, подарки носить будет, потому что – кто ко мне теперь придет?.. А ты не будешь? – спросила Катя вдруг, и Света под ее взглядом попятилась.

Было жутко представить, что снова окажешься во дворе детского дома. Или с мальчишками на реке. Света думала, что так никогда больше не будет. Но Катя стояла перед ней и спрашивала, придет ли она еще, – значит, это может опять быть?

– Ну и не ходи ко мне, – подождав, согласилась Катя. – Я ведь не буду океанологом. Баб Валя говорит, точно не буду, и это… шаролунник… – Света отметила, что у Кати не получилось произнести «шаролунник» небрежно. – Он, шаролунник, мне что показал… Так баба Валя сказала, что это не будущее, это сейчас! Это я уже такая, как там, в камне. Ну если я мальчишкам сказала про тебя, что это ты шаролунник утопила, – значит, я такая и есть, как там! А что мне было делать? Ты же чужая, кто бы искать тебя стал у нас? Ты же сперва и не говорила маме с папой, что ходишь ко мне в детский дом!

Катя заглядывала Свете в глаза, точно молила: «Ну кивни же ты! Согласись! Я же все правильно говорю!» Но Света отчего-то не могла даже шевельнуться.

– Я не знала, как это – когда кого-то убивают! – оправдывалась перед ней Катя. – Думаешь, одной тебе делали больно? Думаешь, мне ничего не было за то, что позвала чужих? Ладно еще, они потом сказали, что ничего не видели! А то бы разборки, полиция! Но они и Пашке, и Ангелу сказали… Ангел – это Димка, блондинистый, ну, помнишь, – они ему сказали: не сомневайтесь, не были мы в воскресенье на реке, не знаем, кого вы там вязали к дереву! – Катя шумно вздохнула. – А в детдоме, ты думаешь, ничего не было никому, когда ты маму с папой привела? Думаешь, Сашке за то, что барабан унес, никто даже слова не сказал?..

Света все отступала и отступала от нее, сама не замечая этого и не глядя под ноги.

– Взялась ты на мою голову, я думала, не стану в этом классе ни с кем дружить, а тут ты! Подру-у-ужка! – говорила Катя. – Даже веревку ходила тянуть, как будто помогала! А вот плохо ты тянула веревку, плохо, мама говорила, чья-то бобина с браком оказалась, не приняли у нее в тот раз бобину!

Катя не сомневалась сейчас, кто наматывал в тот раз бобину, и морщилась, напрягала мышцы в лице: искала, что сказать еще, как показать Свете ее никчемность. Света готова была согласиться с чем угодно – лишь бы Катя молчала, лишь бы она ушла.

– И это, тебя не надо было убивать, совсем! – горячо говорила Катя. – А кто знал? Мне баба Валя уже потом сказала, что шаролунник был не настоящий! Она любой камень возьмет, чтоб он был хоть немного прозрачным, пошепчет над ним – и всё, каждый будет видеть, что положено ему. Ты не видела себя – значит, тебе ничего и не положено!

Теперь в Катиных словах звучало превосходство.

– И баба Валя сказала, что никто из-за камня не умрет! И я не умру, хоть я утопила его нарочно! Она, оказывается, просто так сказала про страшную смерть, чтоб все боялись, потому что воровать плохо! А так-то у нее еще есть шаролунники! Таких камней много, на самом деле. Это кварц, они к нам на леднике приехали, в доисторическое время. И там внутри эти, кристаллы, слово забыла – они как-то называются. Те, что мы видим внутри… ну, ты же помнишь тот шаролунник? У нас в детском доме есть кружок, «Живая и неживая природа», там и про камни тоже говорят. И их как раз много в реках, и мой теперь, может, не один лежит на дне, а с такими же камнями! Но главное же – в воду смотреть! Главное для бабы Вали – это аквариум. В камне – что ты увидишь? Баб Валя и про Пашку сказала, что ему померещилось, что он будет деньги в долг давать!