Изнанка судьбы

Покрасневшая от горячей воды и мочалки кожа медленно возвращалась к изначальному бледному оттенку. Худенькая девочка-горничная с испуганным взглядом пискнула: «Что наденет фрау?» — и распахнула двери гардеробной.

Юнона усмехнулась: Отто и это продумал? Ей же лучше.

Она выбрала платье из синего бархата — приталенное, с непышной юбкой. Ей всегда шел такой крой. Кроме того, Отто любил синий цвет.

В голове звенели чеканные строфы из классической альбской поэмы о царице Виктории, которая жестоко и изобретательно отомстила своим насильникам. Юнона позволила горничной одеть себя, расправила руками несуществующую складку на подоле. Улыбнулась зеркалу — зло и безумно — и приказала:

— Передайте Отто, что я хочу с ним поговорить.

Убить надо того, кто действительно заслуживает смерти.

Но сперва пусть вернет то, что украл.

Элвин

У гостевых покоев на третьем этаже я остановился, вслушиваясь в происходящее за дверью. Франческа была внутри. И даже что-то напевала.

У нее был несильный, но приятный голос. В самый раз для светских музыкальных вечеров. Я любил слушать, как она поет, поглаживая струны арфы или опуская пальцы на черно-белые клавиши клавикорда. Созданный мастером-фэйри специально для сеньориты инструмент звучал божественно — нежный почти скрипичный дискант, глубокие и звучные басы.

Сейчас клавикорд пылился в гостиной под чехлом. Его не снимали уже несколько месяцев. И вряд ли скоро в башне раздастся мягкое звучание его струн.

Проклятье! Всякий раз, когда я возвращался домой, у меня было ощущение, что под ногами хрустят осколки прежней жизни.

Поначалу я надеялся завоевать Франческу снова, избежав прежних ошибок. Но в нее как будто демон вселился, честное слово. Презрение, отвращение, скандалы, провокации и совершенно детские выходки, которыми она выстреливала в меня, не выдержал бы и святой. Разумная взрослая женщина разом превратилась в бунтующего ребенка.

И главное: я ни гриска не понимал, чего именно она добивается. Я ведь не препятствовал ей ни в каких желаниях, кроме самых самоубийственных!

В некотором роде работа по охране сиятельной задницы лорда-бури стала спасением. Я уходил в нее, как иные уходят в алкогольное забвение. Сливал накопившуюся злость и бессилие, поливая ядом Стормура и его припевал, но это не приносило желанного облегчения. Только горькое злорадство.

Я дважды нарвался на дуэль, и лишь прямой категорический запрет княгини избавил меня от необходимости демонстрировать всему Северному двору свою слабость.

После второго случая княгиня пожелала поговорить со мной наедине.

— Держи себя в руках, Элвин, — сдвинутые брови показывали, что ее высочество изволят гневаться. — Ты можешь покончить с собой, если тебе надоело жить. Но не раньше, чем выполнишь обязательства по защите жизни моего брата.

— Покончить с собой?! Что за дикое предположение? И в мыслях не было.

Она тяжело вздохнула:

— У тебя много врагов. Сейчас их сдерживает только страх перед твоей силой. Но дуэль раскроет карты. Мой брат будет первым, но не единственным, кто захочет взять реванш.

— Ясно, — протянул я после долгой паузы. — И давно ты знаешь?

— Давно.

Я не стал спрашивать, от кого. Скорее всего, Альпин проболтался. Или сама догадалась. Она всегда была умницей.

— Тогда какого гриска ты заставила меня работать телохранителем?! Сама знаешь, пользы от меня сейчас…

— Пророчество, — напомнила княгиня. — Не все и не всегда решает сила.

— Уверена, что верно поняла его? Насколько я знаю, Вала обожает загадки и метафоры.

— Уверена, — Иса коварно улыбнулась. — Подумай: что станет с твоей девочкой? Она тоже многим успела перейти дорогу. Я не буду защищать ее, если ты позволишь убить себя и тем самым поставишь под угрозу жизнь моего брата.

Она знала, чем меня зацепить. Я скрипнул зубами, признавая правоту княгини. Конечно, Августа или Джанис возьмут Франческу под свое покровительство, но для этого им надо сначала добраться до Рондомиона.

Из всех Стражей в городе сейчас только Риэн.

— Хочешь, чтобы я утешил молодую вдову? — восторженно переспросил этот поганец, когда я сразу после разговора с княгиней пришел к нему с просьбой позаботиться о Франческе, если со мной вдруг что-то случится.

Мое длинное и заковыристое объяснение, что именно я сделаю с утешителем, братец выслушал с явным уважением.

— Ну ты силен, — восхитился он, когда я иссяк.

— Брал уроки у Фергуса. Так что насчет обещания?

— Конечно. Когда я отказывался защитить хорошенькую, молоденькую… ай, Элвин, прекрати! Это не смешно!

— А по мне, так забавно, — ухмыльнулся я, наблюдая, как он барахтается, пытаясь подняться на паркете, покрывшемся тонкой коркой льда. — Но раз ты просишь…

Лед превратился в воду, и пришла пора Риэна делиться своими познаниями в лексиконе выпивох и наемников.

На шум в коридор заглянул кто-то из фэйри, узрел мою физиономию, побледнел и ретировался.

Да я просто душа компании, не так ли?

— Слушай, а твоя сеньорита точно захочет иметь со мной дело? — спросил Риэн, успевший встать и щелчком пальцев высушить костюм. Вторым щелчком братец убрал лужу посреди коридора. — Она же меня не помнит, правильно?