Изнанка мира

— Ты?! — девушка неестественно хохотнула, а потом ее словно прорвало. — Да что ты вообще понимаешь, Зорин?! «Люблю!» Думаешь, в школу вместе ходили, так непременно любовь должна быть?! Не-ет, дорогой мой, не все так просто! Любовь — это не симпатия или благодарность. Это совсем другое…

— А как же в тюрьме?! Ты же тогда говорила?! — Юноша подался вперед, будто хотел что-то сказать, но Ирина его опередила:

— Это ничего не значит! Ровным счетом. НИ-ЧЕ-ГО! — Ирина особенно выделила это слово. — То, что мы тра…

Кирилл заткнул уши. Он отказывался узнавать сегодня любимую.

«Какой он все-таки смешной, этот Киро! — подумала Ирина, припомнив детскую кличку Кирилла. — Конечно, сейчас оно все так некстати, у него отец умер, но все равно когда-то надо будет ему сказать».

— Переспали один раз, это не считается… Всем нам иногда нужна разрядка! Извини… — жестко произнесла она.

— О чем ты говоришь? — в глазах Зорина застыло жгучее непонимание.

— Ну, мне было очень страшно в те дни, понимаешь?! Мне нужна была просто помощь… Дружеская. А тут ты появился… Я ни о чем не жалею, но сейчас все кончилось.

— Не смей так говорить! — безграничная, ослепляющая, яростная тоска затопила Кирилла. Он хотел разрушить сам звук произнесенных слов, но вместо этого с силой толкнул девушку. — Ты любишь меня, я знаю!

Ирина покачнулась, невольно сделала несколько шагов назад и, оступившись, чуть не упала.

— Урод! — зло прошептала она. — Поднял руку на женщину… Да как ты посмел?!

— Ира, Ира, Ира, Ира… — повторял Кирилл трясущимися губами и ужасаясь тому, что сделал.

Он упал на колени, в его глазах стояли слезы, а пальцы цеплялись за любимую.

— Ирочка-а, прости-и!

— Зорин, Зорин, какой ты еще ребенок!.. — покачала головой Лыкова, отгибая его пальцы и освобождая руку. — Ладно, я на тебя не сержусь, но ты должен сейчас успокоиться и уйти.

Кирилл сидел на полу, не имея сил подняться. Слабость разливалась по ногам, разжижая мышцы. Весь его мир рушился в одночасье, все теряло смысл… Жизнь, смерть, любовь, одиночество — все переплелось в невообразимо грязный, уродливый, бесформенный узел… Вдруг его взгляд уперся в Сомова. Тот стоял в дверях и молчал. Каким образом начпартии, с которым он только что расстался на Красносельской, появился тут и как долго уже наблюдал за ними?

— А, вижу, ты уже познакомилась с моим спасителем? — как ни в чем не бывало спросил Федор у Ирины. — Впрочем, вы же, кажется, вместе в школе учились?..

«Откуда он ее знает? — вопрос вспыхнул перед глазами Кирилла, будто молния. — Хотя я же сам попросил его… Он же вчера ее освободил… Но зачем он тут сейчас?.. Без шинели… в одном кителе…»

— А ты почему не на совете? — выдавил Зорин.

— За тобой приехал, — отвечал Сомов, доброжелательно протягивая руку и помогая Кириллу подняться с пола. — Через полчаса начало, на своих двоих ты не успеешь. А у меня дрезина. Ты едешь с нами, Ир?

— Нет, еще я не собралась, — обворожительно улыбаясь, произнесла девушка, глядя на них. — Лучше уж завтра.

Эта улыбка, такая нежная, будто ржавым тупым ножом раскромсала сердце Кирилла, хотя он не умел объяснить себе почему.

* * *

Весь путь до Красносельской Зорин молчал, хватая ртом воздух, не в силах проронить ни слова. Ему казалось, что ребра стиснуты железным обручем, отчего он никак не мог вздохнуть как следует. Отчаяние, как поток раскаленной лавы, обжигало сердце, в нем тонули все человеческие надежды, исчезали чувства, но самое главное — выгорали мечты. Душа будто покрылась стекловидной черной коркой.

Молчал и Сомов. Он хотел сосредоточиться, но перед глазами мелькали сцены прошедшей ночи…

Секретарь размашисто шагал по спящей платформе Сталинской, а двое дежурных едва поспевали за ним. Оглядывая исподлобья ряды палаток и отмечая их ветхость, начпартии мрачнел. «Надо будет развернуть тут строительство, сделать жилой ярус над путями, как на Красносельской. Это же так удобно… Подлец Лыков! Вообще о людях не думал… как они сами его не скинули, чего терпели?!» — при мысли о заклятом враге Сомов нахмурился. Какая-то женщина, откинув полог палатки, высунулась наружу, но, вскинув глаза на проходящего мужчину, испуганно юркнула обратно.

«Как видно, ждала кого-то и, заслышав шаги, решила, что это… Но какие же они тут все зашуганные, — усмехнулся начпартии, даже не осознавая, насколько страшно было его разгневанное лицо. — Ничего, все наладится! Вот разберемся с Ганзой, подружимся! Ведь на Красносельской, завидев меня, никто и не думает прятаться…»

Погруженный в свои планы по улучшению быта и будущего жителей Сталинской, Сомов очнулся перед раскрытой дверью.