Изнанка

— Одно целое, — задумчиво произнёс Виталий. — Они — как единый организм. Это, как грибы. Смотришь на них — тут гриб, и там, и здесь, и кажется, что они каждый сам по себе. А на самом деле — частички большой грибницы. Одно целое, в каком-то смысле. Что-то такое у меня в голове крутилось прошлой ночью. Сами посудите: говорят эти люди хором, как по команде. Вообще ни какого разлада нет, и выглядит это ну очень неестественно. А помните, как они одновременно протянули руки? Как синхронно улыбались? Такое ощущение, что у них один мозг на всех. Или они, как марионетки, которыми управляет один кукловод. Маргарита сказала, что это не «они», а «он»… Ну да, всё логично. Сложно для понимания, но логично. И я ещё внимание обратил, что вчера эти люди пару раз сказали не «мы вам поможем», а «я вам помогу». Словно сбой какой-то произошёл, как будто кукловод на секунду забылся и выдал себя.

Прапор хмыкнул.

— Грибы, значит.

— Это я для примера, — Виталий дёрнул плечами. — Ляпнул первое, что в голову пришло.

— И всё равно не понятно, с чем мы имеем дело, — вздохнул Борис.

— Точнее, с кем, — поправил Виталий. — С кем-то, кто очень хорошо умеет пугать и врать. Хотя, насчёт врать, я бы поспорил, учитывая, что нас он не обманул. Мы же ещё здесь.

Борис взглянул на Валентину и с горечью подумал, что последние слова Виталия к ней не относятся, ведь она уже одной ногой там. Как и Маргарита. Недостаток хитрости это существо, кем бы оно ни было, дополняет подлостью. А вообще, в измышлениях Виталия Борис усмотрел и кое-что положительное. Приятель дал определение той силе, которая властвовала в этом мирке, сделал это на основании слов Маргариты и собственных наблюдений. Он назвал эту силу «он». Простое местоимение, но в нём есть конкретика — словно рассеянный луч, наконец, сфокусировался и указал на одну точку. А вернее, на безглазого бледного человека с двумя головами, с условием, если не считать слова Маргариты бредом больной женщины. Конечно, это была слабая конкретика, натянутая, готовая лопнуть при малейшем прикосновении, но это уже что-то. Как бы то ни было, у Бориса создалось стойкое ощущение, что одна деталь головоломки встала на своё место, сделав пугающую неизвестность более ясной. Он понятия не имел, что случится, когда вся головоломка сложится, да и сложится ли вообще, но сейчас чувствовал, как искорка надежды зажглась ярче.

Впрочем, в следующую секунду Борис забыл и про искорку надежды и про вставшую на своё место деталь головоломки. Потому что…

В доме загрохотало — казалось, там носится смерч, круша мебель. Грохот сопровождался надрывным рёвом.

Валентина хотела было нырнуть в прихожую, но в последний момент застыла на пороге, а потом попятилась. Она виновато поглядела на Прапора, Бориса, Виталия, словно говоря: я не могу, не могу, для меня это слишком! Валентина явно боролась со своим страхом, но тот пока побеждал.

В доме продолжало грохотать. В нём как будто ревело и всё крушило какое-то чудовище.

— Какого хрена тут у вас творится? — недовольно выкрикнул Гена.

Он, долговязый Степан Портнов и здоровенный, как буйвол, Фёдор Бирюков подходили к воротам. На дороге между дворами показались ещё две фигуры — Кирилл шёл первым, за ним семенил Валерий.

Гена и его спутники остановились в нескольких метрах от ворот. Он упёр руки в бока.

— Какого хрена, я спрашиваю?

Валентина обратилась к Прапору:

— Я постараюсь её успокоить. Я сейчас…

Переборов страх, она исчезла в прихожей. В тот же миг окно разлетелось вдребезги вместе с рамой. Наружу буквально вылетела Маргарита, хотя от той — кровь с молоком — женщины, что фанатично ухаживала за собой, почти ничего не осталось. Это было серое растрёпанное существо с чёрными провалами глаз. И оно непрерывно дёргалось, словно через тело пропускался электрический ток. Одежда была разорвана, из порезов, полученных от оконного стекла, сочилась похожая на грязь жижа.

Стоя на четвереньках, Маргарита неестественно широко раскрыла рот, из глотки вырвалось шипение, словно на раскалённые угли плеснули водой. По-птичьи угловато, голова повернулась вправо, влево. Синюшный язык облизал губы.

Валентина снова выбежала на крыльцо. Борис с Виталием стояли возле ворот бледные, растерянные. Прапор глядел на Маргариту с недоверием, будто сомневался, что его глаза передают в мозг правильную информацию.

— Что это?! — взвизгнул Гена. — Я вас спрашиваю, что это, нахрен, такое?!

Маргарита выпрямилась, дёрганной походкой пошла вперёд, наткнулась на стену сарая и принялась в неё биться, словно пытаясь проломить своим телом доски. При этом она издавала звуки одновременно похожие на выражение боли и ярости.

— Марго, — жалобно позвала Валентина, медленно спускаясь с крыльца. — Прекрати, Марго, не пугай нас…

Та ударилась ещё пару раз о стену сарая, затем повернулась всем корпусом. Борис заметил в чертах её лица что-то похожее на внутреннюю борьбу. Она словно бы сражалась за остатки своей человечности, и сражение это явно сопровождалось муками. Маргарита вытянула руку, словно прося милостыню.