Измены

Аня молчит, и я делаю вывод, что прав. Обнимаю жену за плечи и прижимаюсь лбом к ее затылку.

— Аня, одумайся, — тихо говорю. — Хватит корить себя. Я тебя давно простил. За все.

— А я тебя нет.

— Не правда. Меня ты тоже давно простила. Ты себя никак простить не можешь.

Я чувствую, как дрожат ее плечи в моих руках. Плачет.

— Почему ты не развелся со мной тогда? — Тихо спрашивает. — Почему ты смотрел на мои измены?

— Потому что я тебя любил. Потому что я понимал, что сам тебя до этого довел. И потому что я изо всех сил старался все вернуть. Ты говорила, что не хочешь ничего возвращать, но я знаю, что это не так. Ты тоже хотела, просто задушила себя чувством вины.

Она громко всхлипывает, а я еще сильнее сжимаю ее в своих руках.

Глава 32. Теперь всегда будет праздник

POV Юра

10 лет назад

Бывают такие моменты, когда ты понимаешь, что твоя жизнь остановилась. Их не может быть много. Обычно это смерть близкого человека, или диагноз с неизлечимой болезнью, или крах дела всей твоей жизни. В таких случаях ты сидишь на пепелище и просто не видишь смысла существовать дальше.

Именно это я почувствовал, когда с Аниных губ сорвалось признание об измене. Моя жизнь остановилась. Навсегда разделилась на «ДО» и «ПОСЛЕ».

— Просто ты, Юр, будни, — хлопает меня пару раз по плечу. — А он — праздник.

Аня уходит в спальню, обдавая меня шлейфом алкоголя и чужого мужского запаха. Я машинально поворачиваю голову ей вслед, но только замечаю, как спина скрылась за деревянной дверью.

Это только что хлопнула крышка моего гроба.

Сердце стучит не с левой стороны груди, как обычно, а в висках. Этот звук постепенно поглощает собой все остальные внешние шумы: я не слышу трафик, который еще три минуты назад доносился с открытого окна на кухне, я не слышу, как на лестничной площадке соседка ругает плачущего ребенка, я не слышу, что Аня делает в комнате.

Барабанные перепонки способны различать сейчас только один звук — как быстро сердце качает кровь. И этот звук становится все громче и громче, пока полностью не оглушает меня.

Чувствую вибрацию телефона в кармане. Автоматическим движением достаю его и читаю на экране:

«Шеф одобрил проект! Это надо отметить!»

Что?

Но это так некстати пришедшее сообщение от абонента по имени «Слава» постепенно возвращает меня к реальности. В одну секунду я будто выныриваю со дна океана на поверхность и делаю глубокий вдох.

Тут же срываюсь с места и несусь в спальню. Распахиваю дверь и застаю Аню, смотрящую в окну. Она даже не реагирует на мой приход. Подбегаю к жене и силой разворачиваю к себе.

Она бледна и без единого грамма косметики. Смотрит на меня пустыми стеклянными глазами.

— Как ты могла!? — я одной рукой со всей силы сжимаю ее предплечье, а второй хватаю волосы. Аня инстинктивно подает голову назад, но не вырывается.

— Так я же тоскливый будний день. Бесконечный понедельник.

Что она несет?

В ярости я сжимаю ее волосы еще сильнее, и Аня ойкает.

— Мне больно, отпусти, — рычит.

Но я не отпускаю, а усиливаю захват еще сильнее.

— Что ты строишь из себя оскорбленного? — хмыкает. — Давай, вперед, Марина ждет тебя.

— Как. Ты. Могла? — Повторяю каждое слово по отдельности.

— А как ты мог столько лет втаптывать меня в грязь?

— Что ты несешь?

Резким движением я отпускаю Анну, и она валится на кровать. Быстро разворачиваюсь к ней спиной и что есть сил сжимаю кулаки. Гнев разливается от груди до кончиков пальцев на ладонях. Руки становятся тяжелыми и требуют выплеснуть ярость, но даже в таком состоянии я понимаю, что не могу ударить Аню. Поэтому со всей силы я бью кулаком по зеркалу ее туалетного столика.

Аня вскрикивает. Осколки со звоном валятся на пол, костяшки пальцев правой руки пронзает острая боль. Я смотрю на руку и замечаю, что небольшие кусочки зеркала застряли в коже.

— Что ты делаешь! — Анна подскакивает с кровати.

Поворачиваюсь к ней в пол-оборота. Она судорожно переводит взгляд с меня на осколки и обратно.

— Кажется, это только что разбился наш брак, — иронично замечаю.

На ее глазах выступают слезы. Аня быстро моргает, и я замечаю, как участилось ее дыхание.

— Зато у тебя теперь всегда будет праздник, — бросает пренебрежительно.

— Что за бред? Ты о чем вообще?

— Я слышала вчера твой разговор с коллегой. Как ты там сказал? Я будни, а Марина — праздник? Ну вот и иди к своему празднику. Я больше не держу тебя, Юра. Ты можешь делать, что хочешь. Можешь подать на развод или можешь завести любовницу. Ты теперь свободный человек.

Пристально смотрю на нее, возвращаясь мысленно во вчерашний вечер. Ничего не значащий разговор, ничего не значащие слова…

— Уходи из моей комнаты, — указывает головой на дверь. — И больше никогда не переступай ее порог.

Молча выхожу из теперь уже Аниной спальни и направляюсь в ванную. Подставляю окровавленную руку под струю холодной воды и морщусь от резкой боли. Достаю осколки зеркала, перевязываю кисть бинтом и выхожу из квартиры. В ближайшем супермаркете покупаю бутылку коньяка, сажусь в машину и пью с горла.