Изменить одиночеству

О том, что сделка отменяется, Тому Вайсу сообщил по просьбе Эльвиры Стас.

Эля позвонила директору центра, сообщила, что отказывается от отпуска за свой счет. Дала объявления о частной помощи детям с аутизмом. А документ со своей диссертацией она больше не открывала. Это слишком много. Это слишком дорого. Она не коснется такой работы без настроения и вдохновения.

Дело о краже денег Эльвиры вел следователь районного ОВД майор Григорьев. Эля узнавала его по звонку телефона или в дверь. Она сжималась от звуков его голоса. Она теряла веру в свои возможности ответить хотя бы на один вопрос так, чтобы он понял. У него была особая логика: «Копать от забора и до обеда».

И вдруг бесконечность свинцовых дней и ночей без сна прорезал совсем неожиданный звонок.

— Здравствуйте, Эльвира. Это Том Вайс. Я осведомлен о ваших делах. Сейчас случайно оказался неподалеку. Можно прийти к вам? Есть разговор.

Он вошел в ее прихожую со своим обычным сосредоточенным и отстраненным видом. Повесил куртку на вешалку, посмотрел ей в лицо и вдруг улыбнулся:

— Вы совсем другая без очков. Домашняя и беспомощная. И глаза зеленые, как у колдуньи. Вы на самом деле ученый?

— Да. Моя тема — детский аутизм.

— Не хотите немного рассказать об этом? Меня интересует эта тема. И чашку чаю, если можно. Очень холодно.

Такого слушателя и собеседника у Эли, наверное, еще не было. Это был не деловой разговор коллег. Это было эмоциональное общение людей, которые на что-то, главное, смотрят одинаково. Тома на самом деле интересовала тема, были свои источники информации. И ему было интересно слушать Элю.

— Спасибо за доверие, — сказал он. — Очень хотелось бы следить за вашей работой и дальше. А теперь мой к вам разговор. Предложение. Вы тогда у меня сказали, что вам не нужен другой вариант дома. Вот и мне не нужен другой вариант покупателя. Я слишком любовно создавал для себя этот уголок комфорта и уюта. Мне не безразлично, кто в нем будет жить. Я хотел бы сдать вам дом на любое время, которое понадобится для сбора нужной суммы. Только за ежемесячные коммунальные платежи. Деньги мне пока не нужны. Вы согласны?

— Боже. Конечно! Сейчас позвоню Стасу.

— Нет, прошу вас, этого не нужно. Не люблю посредников. С переездом помогу. Я пока в Москве. У меня тут номер в гостинице. Жду звонка.

Весь вечер Эля не находила себе места в квартире. Носила по ней, как младенца, теплую радость в груди. Это же отмена казни! Иногда она подолгу смотрела в зеркало, в отражение своих зеленых глаз. В них был туман прошлого и неясный свет будущего.

Эля давно поставила для себя блок на входящие слова, отдаленно напоминающие комплименты. Но этот странный человек не хотел ей польстить. У него такая манера общения: он констатирует то, что видит. Это меняет дело. Что-то во всей истории меняет дело.

Поздно вечером в дверь позвонили. На площадке стоял дворник Шамс, бледный и испуганный. Он рассказал, что ходил в банк отправлять деньги семье: полторы тысячи долларов. А его схватили, повезли в отделение. Деньги арестовали. Обыскивали квартиру, нашли еще деньги, тоже изъяли. Он теперь главный подозреваемый по делу ограбления Эльвиры. Дали три дня на доказательство другого происхождения денег. Потом выпишут ордер на арест.

— Как я могу доказать? Я просто работаю, люди мне платят. Я откладываю. Не знаю не только, как их звать, даже адресов не помню. У меня в Узбекистане родители, жена и четверо детей.

— Успокойтесь, Шамс. Я все решу. Все будет хорошо.

Эльвира закрыла за ним дверь и заметалась. Что делать? Как остановить этот ужас? Григорьев должен найти вора или придумать его. Ему нужна чертова «раскрываемость»! А все, что Эля в данном случае может сказать, чтобы не посадили Шамса, это то, что она ему верит.

Она позвонила Стасу. Тот ответил необычно серьезным, даже удрученным тоном:

— Не только у Шамса такие проблемы. Я сейчас зайду.

Стас показался Эле осунувшимся и посеревшим. Бледнеть альбиносу некуда.

— У вас тоже что-то случилось? — спросила Эльвира, когда они сели в кухне у стола.

— Как говорится, беда не приходит одна. С того дня, как у вас совершена кража, я остановил сделки. Именно для того, чтобы не было прихода денег, который придется подтверждать. Далеко не всем клиентам это понравится. Точнее, никому не понравится. А где тонко, там и рвется. Тяжело заболела мать. Возник вопрос о срочной операции, но мне пришлось отказаться. Операции только на бумагах бесплатные. А у меня жена лежит на сохранении. Беременности семь месяцев, есть опасность выкидыша. Ей сорок три года.

— Господи, какой ужас! Я сейчас подумала о маме больной девочки, которая у меня была в тот день. Им тоже часто помогают анонимно, и это главный источник существования. Этот Григорьев может и к ним прицепиться. Что делать, Стас?

— Я так понимаю, что сейчас главный вопрос в том, чтобы Шамса не забрали в тюрьму. Потом никто уже на ситуацию не повлияет. Заработает машина.

— Выхода нет?

— Только один. Найти деньги. Заявить, что вы нашли деньги.

Эльвира задумалась:

— Их надо предъявлять следователю?