Изменяющие облик

Кусты рвали одежду девушки, царапали руки, какая-то ветка хлестнула ее по лицу — она не замечала ничего, охваченная единственным желанием — убежать, скрыться от этого человека, этого демона, который оказался еще хуже, чем рассказывал Кэриллон.

Она не слышала погони из-за треска ветвей и шума ее собственного дыхания, но это только подстегивало страх. Оборотень, крадущийся в ночи — оборотень, подстерегающий добычу, движется беззвучно, и нет спасения от него.

Аликс зацепилась ногой за древесный корень и упала ничком, задыхаясь, попыталась подняться — перед глазами плясали яркие искорки…

Тяжелое сильное тело навалилось на нее сверху, прижало к земле. Лицо Аликс горело, щека была рассечена длинной царапиной. Она была распростерта на холодной земле — всхлипывая, пытаясь отдышаться хоть немного — беспомощная в руках Финна.

Чэйсули приподнял ее и повернул лицом к себе, уложив на спину, она замерла, не в силах даже опустить веки или отвести взгляд. Желтые глаза — глаза зверя на человеческом лице — пристально смотрели на нее:

— Разве я не говорил, что бежать невозможно? Я ведь Чэйсули.

Болела грудь, она с трудом могла дышать и едва слышно проговорила:

— Прошу тебя… отпусти.

— Я уже говорил тебе, каких трудов мне стоило поймать и удержать тебя.

Должен же я получить награду за свое упорство! — его пальцы коснулись свежего шрама на щеке Аликс, она дернулась. — Не нужно было бежать от меня, мэйха.

Девушка вздрогнула. Этот человек может, когда захочет, становиться волком.

Она смотрела на его руки, словно боясь увидеть волчьи лапы, заметив это, Финн оскалился в усмешке:

— Когда я в обличье человека, я просто мужчина, мэйха. Хочешь, я докажу тебе это?

Аликс вся напряглась, сознавая, что, попытавшись подняться, она окажется в руках Финн, он тоже понимал это.

— Нет! — крикнула она, когда он наклонился к ней ближе.

Его глаза — желтые глаза дикого зверя — смотрели ей прямо в лицо:

— Я следил за тобой, мэйха. Я ждал. Долго ждал. И вот несколько дней назад мы отправились в обычную вылазку, чтобы добыть женщин для нашей Обители. А я нашел себе другую добычу.

Она закрыла глаза:

— Пожалуйста, ну, пожалуйста…

Девушка оказалась его пленницей — он сжал коленями ее бедра и наклонился так, что его губы почти касались ее лица:

— Солдаты Шейна истребили почти всех нас, мэйха. Наших женщин тоже не щадили. Что остается делать гордому народу, когда он начинает вымирать? Нужно, чтобы наши женщины рожали больше детей, и нам приходится добывать новых женщин, даже если они не хотят быть нашими.

Она не желала понимать смысла его слов, но сознавала помимо воли, что говорит он — правду. Мухаар начал истребление Чэйсули двадцать пять лет назад.

Она была воспитана с мыслью, что Чэйсули должны умереть — умереть все, хотя слова отца и заставляли ее сомневаться в правоте Шейна. Но теперь, встретившись с Изменяющимся — так, она готова была отказаться от своих убеждений, только бы избавиться от него.

Ее пальцы легко и вроде бы даже нежно коснулись его руки. Взгляд Финна стал настороженным.

— Ты хочешь, чтобы я поверила в сказки о вашей жестокости и звериной сущности? — прошептала она. — Ты решил доказать мне, что Чэйсули действительно отродья демонов, как о вас говорят?

Финн сдвинул брови:

— Даже твои сладкие речи не заставят меня отказаться от тебя, мэйха. Ее пальцы сжались крепче:

— Я прошу… отпусти меня. Ведь ты все-таки человек, хоть и оборотень…

— Мэйха, — хрипло ответил он, — я не могу…

Она хотела закричать, чувствуя, как он кошеном раздвигает ей ноги, но внезапно в их мысли ворвался голое, вызывавший в ее душе образ Сторра.

Лиир, ты не должен этого делать. Это заставило Финна отшатнуться от Аликс, она приподнялась было, но он, выругавшись, швырнул ее на землю и напряженно замер на коленях, глядя на волка. Сторр стоял в густом подлеске, неотрывно глядя на Финна. Аликс в душе благословляла его вмешательство, хотя и не могла, почему волк решился заступиться за нее. Медленно, медленно, бесконечно осторожно она приподнялась на локте.

— Сторр! — прошипел Финн. Она не для тебя.

Финн с яростью обернулся к девушке:

— Кто ты?

Она ответила спокойно, хотя — видят боги, с каким же трудом давалось ей сейчас это спокойствие!

— Я же уже сказала тебе…

Чэйсули положил руку ей на горло, не сжимая пальцев, но Аликс почувствовала в этом жесте угрозу:

— Ты ничего не сказала! Кто ты?

— Я — дочь фермера! Мой отец — Торрин, мать — Ленда. Отец был мастером меча у Мухаара Шейна до того, как начал пахать землю, — она взглянула на Финна.

— Я его дочь. И больше мне сказать нечего.

Глаза Финна сузились:

— Был мастером меча при дворе Мухаара, говоришь… И давно это было?

Аликс устало вздохнула, она не понимала смысла этих расспросов, но чувствовала, что избегла опасности — по крайней мере, на время Финн оставил ее в покое:

— Мне семнадцать лет. Он оставил службу у Мухаара за год до того, как родилась я, и взял в жены девушку из долины. Но я не знаю, как долго он служил Шейну. Он не рассказывает об этом.