Изгоняющий дьявола

Киндерман глубоко вздохнул и закрыл глаза. Ну вот, опять; как ни переставляй факты, вывод тот же. Он покачал головой и уставился в сердцевину бумажной “розы”. С выцветшей обложки старого журнала ему улыбалась Крис Мак-Нил и ее дочь, Риган, очаровательнейший ребенок с веснушками, с хвостиками и без одного переднего зуба. Детектив отвернулся и погрузился взглядом в кромешный оконный мрак. Начинал накрапывать дождь.

Через несколько минут черный седан Киндермана выехал из гаража и зашуршал по мокрым, ослепительно сияющим от дождя улочкам Джорджтауна. На восточной стороне Проспект-стрит машина остановилась. Четверть часа лейтенант сидел за рулем, то и дело поглядывая на окно второго этажа. Но так и не решился выйти, позвонить и потребовать, чтобы ему показали больную дочь. Наконец он сдался; уронил голову, устало потер лоб. “Уильям Ф. Киндерман, вы больны! Езжайте домой! Примите лекарство — и сразу в постель!”

Детектив выглянул из окошка и покачал головой. Нет, он здесь не случайно; тоненькая, но очень прочная ниточка логических размышлений привела его к этому дому…

К парадному крыльцу подкатило такси. Лейтенант поспешно включил зажигание; на лобовом стекле замелькали дворники. Из автомобиля вышел высокий, очень худой старик в черном пальто и в шляпе, с потрепанным чемоданчиком в руке. Расплатившись с водителем, он повернулся, поднял голову, да так и остался стоять неподвижно, глядя на дом. Такси скрылось за углом Тридцать шестой улицы; в ту же секунду тронулся с места и Киндерман. Уже заворачивая, он успел заметить, что старик не вошел в дом, а так и остался стоять под фонарем, одиноко и растерянно, словно печальный путешественник во времени, застрявший случайно в ловушке пропащего века…

Тем временем в доме Шэрон вводила девочке либриум, а Карл с Каррасом изо всех сил пытались прижать исхудалые руки к кровати. Суммарная доза за последние два часа достигла фантастической цифры — четырехсот миллиграммов. Мера была вынужденной: в противном случае ослабленный организм ребенка мог бы не вынести истязаний демона, после нескольких часов спячки впавшего в приступ бешенства.

Каррас уже едва держался на ногах. После утреннего визита в Администрацию он вернулся в дом, чтобы поделиться новостью с Крис, установил систему внутреннего питания и ушел к себе. С трудом добравшись до постели, он рухнул в нее без чувств. Через полтора часа позвонила Шэрон: Риган все еще без сознания, пульс непрерывно падает. Прихватив чемоданчик с медицинским набором, Каррас бросился в дом. Он уколол девочке ахиллесово сухожилие, надавил на ноготь — реакции не было. Он знал: нечувствительность к боли наблюдается иногда при истерии и в некоторых видах транса; но что если девочка впала в состояние комы? Отсюда до смерти всего один шаг.

Каррас измерил давление: девяносто на шестьдесят; пульс — шестьдесят ударов в минуту. Он остался с Риган и продолжал делать измерения каждые пятнадцать минут на протяжении полутора часов, пока окончательно не убедился в том, что пульс стабилизировался: это означало, что ребенок находится в тяжелом ступоре. Место у постели заняла Шэрон: попросив ее проверять пульс каждый час, священник вернулся к себе. И снова долго спать ему не пришлось: из Администрации сообщили, что экзорсистом назначен Ланкастер Мэррин, а он будет помощником. Новость эта поразила Карраса.

Мэррин, философ и палеонтолог; выдающийся ученый, чьи книги неизменно производят фурор в церковных кругах! Исследуя многообразные философские аспекты веры, он рассматривал их с позиций чистого разума, пользуясь исключительно критериями строгой науки. Основной темой ученого была живая материя и законы ее развития; материя, рождающаяся из Духа и умирающая лишь для того, чтобы вновь, в обновленной форме вознестись к Творцу.

Каррас тут же позвонил Крис, но оказалось, что новость эту успел уже сообщить ей сам епископ. Ожидалось, что Мэррин прибудет завтра.

— Я сказала, что он может остановиться у нас в доме. Потому что… ну сколько это может продлиться? День, может быть, два.

Каррас ответил не сразу.

— Не знаю. — Подумав, добавил: — Не ждите очень многого сразу.

— Я хотела сказать… если получится, — проговорила Крис упавшим голосом.

— Я вовсе не собираюсь убеждать вас в противоположном. Но ритуал изгнания может продолжаться долго.

— Сколько, например?

— В зависимости от обстоятельств…

Каррас знал: экзорсизм может длиться неделю, месяц, а может и вообще закончиться ничем. Этого он больше всего и боялся. Тогда — конец: гранитная глыба вины и боли — та самая, что, может быть, и испортит все дело, — навалится на него и придавит уже навсегда.

— …От нескольких дней до нескольких недель.

— Как вы думаете, отец Каррас, сколько ей осталось?..

Усталый, смертельно измученный, он повесил трубку, вытянулся на кровати и задумался. Мэррин! Первое радостное возбуждение схлынуло, уступив место трусливому беспокойству. Почему, все-таки, его, совершенно очевидного кандидата, предпочли другому? Только ли из-за отсутствия опыта?