Изгоняющий дьявола

— А я смотрел. У меня контрамарки.

— Вот здорово.

— На лучшие фильмы хожу бесплатно. Жаль только, миссис Киндерман из дому не вытащишь: устает очень.

— И верно, жаль.

— Серьезно, терпеть не могу ходить в кино один. Мне поговорить хочется, поспорить, разобрать все по косточкам. — Он отвернулся и поглядел куда-то в окно. Затем проговорил с какой-то тоскливой застенчивостью: — Может быть, вместе как-нибудь сходим, святой отец? Бесплатно… У меня же контрамарки, — добавил он поспешно.

Священник взглянул на него и усмехнулся.

— “Когда?” — как говаривал в “Гарвее” Элвуд П. Дауд?

— Так я позвоню вам, непременно же позвоню! — просиял детектив. Машина подкатила к зданию и остановилась у тротуара.

— Звоните обязательно. — Каррас щелкнул ручкой дверцы. — Жаль, что ничем не смог вам помочь.

— Ну что вы, я очень вам благодарен, — вяло отмахнулся Киндерман. — Для ренегата-иудея парень вы вполне сносный.

Каррас хлопнул дверцей и просунул голову в окошко.

— А вам часто говорят о том, как вы похожи на Пола Ньюмана?

— Постоянно только о том и твердят. Вот только мистеру Ньюману здесь тесновато. С ним приходится уживаться еще и Кларку Гэйблу.

Каррас усмехнулся, помахал рукой на прощанье и направился к дому.

— Эй, погодите-ка! — раздалось за спиной. Он оглянулся: Киндерман неуклюже выбирался из машины. — Совсем забыл, святой отец! Просто из головы вылетело! — Отчаянно пыхтя, он проковылял еще несколько шагов. — Помните ту открытку с богохульным текстом — ну, которую в церкви нашли?

— Молитвенную карточку, вы хотите сказать?

— Ну пусть будет молитвенную. Она еще у вас?

— Да, в комнате. Проверял латынь. Принести?

— Будьте добры. Глядишь, найдется на ней что-нибудь этакое. Кто знает…

— Секунду. Сейчас вернусь.

Киндерман остался ждать у машины, а иезуит вошел в здание и быстро направился к своей комнатке на первом этаже с видом на Проспект-стрит. Через минуту он уже шел обратно с карточкой в руке.

— Вдруг отпечатки какие найдутся… — Детектив повертел ее в руках, потом спохватился: — Э-э, погодите, вы же ее держали в руках! Быстро я соображаю, а? Побыстрее вашего, мистер Мото[15] из Иудеи! — Он повозился с прозрачной обложкой. — Глядите-ка, вынимается, вынимается, вынимается!.. — Киндерман умолк и медленно поднял на Карраса взгляд, полный ужаса. — И конечно же, вы, Кирк Дуглас, своими шаловливыми пальчиками внутри уже побывали? — Тот печально кивнул. — Ну ничего. Может быть, все-таки найдем что-нибудь. Кстати, сами вы этот текст читали?

— Да.

— И что скажете?

Каррас пожал плечами.

— На розыгрыш непохоже. Были у меня подозрения, что все это насочинял какой-нибудь школяр, но теперь они отпали. Такое написать мог только тяжелобольной.

— В чем мы его с вами не раз уже уличали.

— Что же до латыни… — Каррас собрался с мыслями. — Текст, лейтенант, составлен не просто на безупречном литературном языке, он отличается еще и совершенно особым, индивидуальным стилем. Создается впечатление, что автор привык не только писать, но и думать по-латыни.

— Ну, то есть как священник?

— Опять вы за свое.

— Отвечайте-ка на вопрос, отец Всеподозревающий!

— Такое, конечно, происходит и со священниками, но только на определенной стадии изучения языка. Кроме того, скажем, в Вудстокской семинарии некоторые философские дисциплины читаются исключительно на латыни.

— Зачем?

— Это тренирует интеллект, помогает мыслить четко и ясно. Так же, кстати, преподается и юриспруденция.

— Понятно.

Каррас вдруг посерьезнел.

— Сказать вам, лейтенант, кто действительно на такое способен?

— Нет, не надо… А кто?

— Доминиканцы. Советую искать среди них. — Каррас улыбнулся, помахал рукой и зашагал к дверям.

— Ничего подобного! — послышалось за спиной. — Если вы и похожи на кого, так только на Саль Минео!

Киндерман вернулся в машину. Некоторое время он сидел без движения, уставившись в пол.

— Как он гудит-колеблется, этот парень, — наконец пробормотал он себе под нос. — Совсем как камертон под водой. — Затем повернулся к водителю. — Ну а теперь — летим к себе. Да побыстрее. Гони что есть мочи. О правилах можешь пока забыть.

Машина рванулась с места.

Новая комната Карраса была обставлена просто: узкая кровать, удобное кресло, встроенные в стену книжные полки и письменный стол с фотографией совсем молодой еще матери. У изголовья кровати молчаливым упреком висело металлическое распятие.

Тесная комната эта легко вместила в себя его мир. Вещам здесь отводилось немного места, и требовал от них Каррас самую малость: быть постоянно чистыми — только и всего.

Он принял душ и энергично растерся. Затем надел майку и брюки цвета хаки и направился бодрым шагом в столовую. Дайер сидел за угловым столиком один.

— Привет, Дэмиен! — На молодом священнике был выцветший свитерок с картинкой храброго Снупи. Каррас остановился у стула, склонив голову, наскоро произнес молитву с благословением и лишь затем сел, обменявшись с приятелем парой приветствий.

— Как дела у господ праздношатающихся? — поинтересовался Дайер.

— Ну почему “шатающихся”? — Каррас расстелил на коленях салфетку. — Я работаю.