Изгнание из ада

В фильмах, которые Виктор на каникулах видел в свой глазок, герои всегда признавались в любви, вручали кольцо, и лишь затем мужчина получал избавительный поцелуй. А если ему, что бывало редко, попадал в руки номер «Браво», то д-р Зоммер, якобы отвечая на письмо некоего Кая-Уве (16 лет) из Равенсбурга или Ханса-Дитера (17 лет) из Букстехуде, советовал: «Нет, твоя подружка не фригидна, если не целует тебя! Сперва ты должен показать, какие чувства к ней испытываешь, тогда все остальное произойдет само собой!»

Как Йонни это сделал? Как показал, какие чувства к ней испытывает? Может, Хилли решила, что этот музыкальный автомат играл только для нее? А если да, то как Иоганн Гёльс, по прозвищу Йонни Гитара, это сделал? Себялюбивый юнец, в свои семнадцать уже непомерно толстый, которого, если не знать, что в свое время он станет ресторатором, можно было принять за будущего серийного убийцу, а фамилия — ну точь-в-точь название провинциальной австрийской железнодорожной станции. Гёльс! Остановка одна минута!

«Summertime Blues».Петь так и так нельзя, Виктор встал, сделал несколько шагов, разучивая, каково быть существом глубоким и трагическим, — и вдруг заметил, как в траве что-то блеснуло. Он замер, присмотрелся. Светлячок? Шпилька? Нет. Нет. В ночном свете что-то поблескивало… он нагнулся, поднял, рассмотрел то, что сверкало на ладони, это был — знак судьбы. Подарок Провидения. Послание от д-ра Зоммера.

Вот так. Конечно, все, что Виктор до тех пор переживал и воспринимал как необыкновенное, на самом деле было весьма банально, однако же сейчас именно банальному суждено сделаться по-настоящему необыкновенным — в переживании, в ощущении, а также и в своеобразных последствиях. Виктор нашел кольцо. Странное кольцо, но он ведь в подобных вещах не разбирался! Вероятно, модное украшение. Тем лучше. Кое-что современное, новинка моды. Теперь он может показать. Какие чувства к ней испытывает. А все остальное произойдет само собой. Недолго думая, Виктор подошел к Хилли, взял ее руку, надел ей на палец кольцо и сказал — не «я тебя люблю!», на это он тогда не осмелился, а произнес словно эхо своих размышлений: «Вот какие чувства я к тебе испытываю!»

Как реагирует девушка, когда юноша со словами «Вот какие чувства я к тебе испытываю!» надевает ей на палец мусор, как реагирует девушка на отброс, врученный с заявлением: «Вот что ты для меня значишь!»

Виктор начал вытеснять Хиллины слова, еще когда она их произносила. Йонни играл «Neanderthal Man»группы «Хотлегз», а Мистер Оксфорд крикнул: «Come on, дуралей, отвезу тебя домой!»

Виктор не знал, что это было кольцо от банки с колой или с пивом, кольцо-открывалка, откуда ему это знать? В интернате напитков в банках не было. Он не знал, честное слово! Он подумал — кольцо! Это наверняка что-то значит. А она подумала — мусор! Это наверняка что-то значит.

В спальне он остался один. Его мечта. Многолетняя мечта. Той ночью она сбылась. Он был один в комнате. Другие ребята, с которыми он ее делил, находились где-то там, на лужайке, пели песни, целовались с девчонками. Он написал письмо домой, матери Марии. У меня все хорошо, не беспокойся. Здесь очень весело. Сегодня мы просто обхохотались, когда двое болванов бросили свои письма вместо почтового ящика («letter») в мусорный («litter»). Да-да, я знаю, злорадствовать дурно! Разумеется, я их просветил, и все закончилось благополучно, но, как я уже сказал, мы жутко хохотали!

Следующие дни, последнюю неделю в summer school, Виктор провел как подводная лодка. После lessonsсразу шел в комнату и не выходил оттуда, даже когда приезжало «такси». All you need is love, but [29]быть счастливым очень просто. Один в комнате. Он читал Шекспира, хроники, и с буйной фантазией писал письма домой. В конце концов письма он выбросил. В комнате не было почтового ящика, на улицу он не выходил, да и вообще, все равно приедет домой раньше этих писем. Через три дня он и на lessonsперестал появляться. Пропустил и заключительный тест, предпосылку «аттестата», посредством которого остальные намеревались дома снискать благосклонность учителей английского и родителей. Чистил перед зеркалом зубы и думал: эх ты, идиот! Из книг он знал, что когда-нибудь, вспоминая ужасную боль, которая терзала его сейчас, будет ощущать ее как «сладостную». То и другое, думал он, и теперешняя боль, и перспектива якобы грядущих воспоминаний, вполне резонный повод покончить с жизнью. Он перестал чистить зубы. И вообще перестал умываться — зачем? В нем появилось что-то запущенное, отталкивающее, как в алкоголике, а ведь он никогда еще не пил спиртного. Все изменится, и быстро, как раз вовремя, еще до конца каникул. « Joybringer», вот что долетало в открытое окно, «Эрсбэнд» Манфреда Манна. Виктор закрыл окно, а на пороге комнаты возник Валленберг.

«Ну, come on! В чем проблема?»

«Оставь меня, пожалуйста!»