Изгнание Айвиэна

Фигура в плаще поднялась по ступеням и вышла на площадь, на которой некогда располагался рынок. Каким-то образом огонь обошёл это место стороной, хотя все окружающие здания стали горами пепла. Площадка, насколько хватало глаз, по-прежнему была усеяна телами погибших, лежавшими вперемешку с навесами, прилавками и товарами. Последствия панического бегства и плохо организованной обороны были видны здесь как нельзя лучше. Одежда и волосы трупов были покрыты грязью. Ноги, руки и даже шеи у некоторых были вывернуты под неестественными углами. Виднелись даже белеющие кости в местах открытых переломов или пиршества стервятников. С десяток тел представляли собой сплошные синяки. Ещё несколько были растоптаны настолько сильно, что теперь представляли собой отвратительную гниющую кашу из кожи, волос, телесных жидкостей и раздавленных внутренностей. Лишь благодаря одежде и сломанным костям эта масса сохраняла подобие человеческого облика.

Остановившись на краю площади, странник поднял голову и посмотрел вдаль. Оба средних района города выгорели полностью. Пламя с такой яростью набросилось на эту часть города, что дальше можно было идти напрямую, не следуя по всё ещё различимым улицам, укрытыми толстым слоем пепла. Лишь одно здание едва-едва уцелело в творившейся вокруг суматохе – стоявшая немного поодаль от остального кошмара таверна. Пожар едва задел её, хотя сама постройка заметно покосилась. Почерневшие от копоти стены зияли выбитыми дверьми и окнами, а также была буквально испещрена следами погрома.

Вид этого здания заставил фигуру в накидке вздрогнуть, что стало первой лишённой равнодушия реакцией на творившееся вокруг безумие. В тот момент желание осматривать мёртвый город почти улетучилось, и путешественник едва не двинулся в сторону городских врат. Но посещение этих руин не было продиктовано исключительно любопытством, и странник всё же продолжил путь. Его цель была прекрасно видна позади грандиозного пожарища – дворец градоправителя с примыкающей к нему крепостью стражи.

Прошло чуть больше часа, прежде чем путешественник покинул город. Он вернулся в привычный и живой мир с весьма увесистым мешком припасов. Еда, питьё, выпивка, немного лекарств, несколько весьма неплохих ножей, пара колчанов стрел и небольшой мешочек монет. Деньги странник прихватил исключительно ради того, чтобы быть готовым ко всему. Предыдущим хозяевам, тела которых медленно разлагались внутри стен, больше не было проку от этих вещей, и их без труда получилось отыскать. Теперь дворец и казармы были для странника лишь огромным надгробием в сердце мёртвого Толбаса.

Мрачная ирония мелькнула на лице, скрытом капюшоном. Пожар, полыхавший в средних районах в день осады, не позволил выжившим добраться до запасов правителя… словно пламя предвидело, что позже они понадобятся страннику.

Как ни странно, но путешественник вынес их пепла и эмоциональный груз. Картины мёртвого города и множество образов из прошлого витали в разуме. Человек в плаще до последнего думал, что останки Толбаса не смогут повлиять на его мысли. Но попавшаяся на глаза таверна смогла ослабить цепи самообладания, и сознание стало напоминать скорее беспокойную реку, чем тихий пруд. Мысли роились, словно назойливые мухи и преследовали до тех пор, пока городская стена не оказалась за спиной странника. И хотя человек смог взять себя в руки, неприятное послевкусие осталось с ним.

Прошло совсем немного времени прежде, чем путник продолжил свой поход. Дорога, что соединяла Толбас и Восточный Тракт, вскоре скрылась за деревьями. К тому моменту Светлейшая уже наполовину скрылась за горизонтом. Приближение ночи усилило усталость, что копилась в страннике. Решив устроить привал раньше, чем планировалось изначально, человек в плаще спешился. Он медленно побрёл вдоль опушки, не выпуская из рук поводья, и осматривался в поисках удобного места для ночлега.

Неожиданно в сгущающихся сумерках на глаза страннику попалось то, что вновь обрушило тяжесть на его мысли. Перед ним возвышалось наполовину иссохшее ветвистое дерево, что стояло на самой окраине густого лесного массива. И хотя теперь образы, возникшие в голове, были более светлыми и даже радостными, странная злость всё же взяла верх над разумом.

Всё произошло слишком быстро, чтобы взять действие под контроль. Стремительным и на удивление изящным движением путешественник высвободил руку из-под плаща. Сжатая добела ладонь обрушился на ствол в мимолётной попытке избавиться от раздражения.

Осознание того, что вложенной в удар силы было слишком много, пришло мгновением позже. Трава и ветки деревьев в нескольких шагах вокруг вздрогнули, словно по ним ударил сильный порыв ветра. Тронутый старением ствол дерева с противным и гулким скрежетом переломился. Всё, что находилось выше корня, с грохотом упало на землю, усеяв её щепками и листьями. Наполовину поредевшая крона с треском разлетелась, словно семена одуванчика на ветру.