– Что же ты будешь делать? – спросила мать.
– Буду знакомиться с хозяйством, охотиться, изучать химию. Это мой любимый предмет. Да и, наконец, папаша слаб, я ему буду помогать. – Студент поцеловал руку отца и спросил: – Ты не сердишься на меня, что я бросил университет?
– Помилуй! напротив! Я же тебе писал несколько раз: приезжай, как только вздумаешь.
– Послушай, Вася! – возразила Александра Семеновна, – неужели ты с этих пор хочешь закабалить себя в деревне?
– Да! Закабалить! – энергично сказал молодой человек, – а знаете вы причины, почему я оставил университет? Ведь вы их не знаете. Вы не можете себе представить, что такое медицинский факультет!..
Старик усмехнулся и сказал:
– Вот то же самое он говорил про юридический и филологический факультеты: «Вы не можете себе представить!»
– Ну, да с этими факультетами я покончил, – более и более воодушевляясь, говорил юноша, – теперь послушайте, что я вам скажу про медицинский. Я не могу до сих пор понять, каким образом медицина в моей голове перевернула все вверх дном! познакомившись с нею, я совершенно охладел к жизни, даже потерял всякое уважение к людям. Ей-богу… Вообразите себе: всякий из нас, как известно, любит цветы, например; да и в самом деле, они прелестны, – чудо в своем роде, как чудо все, что только произвела природа. Теперь не угодно ли вам послушать университетские лекции об этих цветах или вообще о растениях: вам, зевая, нехотя, потому что профессорам надоело несколько десятков лет читать одно и то же, сообщают, что чашечка пятиразверзная, пестик один, листья перисто-выемчатые, обратно-яйцевидные и т. д. И все это читается вяло, монотонно, как будто профессора отбывают самую несносную для них повинность… Затем представьте себе эти распластанные, изрезанные трупы, этих молодых людей с ножами…
– Фи! не рассказывай, пожалуйста, – воскликнули дамы, – c'est affreux!..[3]
– Нет, ведь это любопытно. Раз я вхожу в физиологический кабинет и вдруг вижу: студент лет семнадцати разрезает брюхо живому щенку; несчастное животное распластано на столе и крепко привязано за все четыре ноги; морда тоже завязана, и щенок издает глухой страдальческий стон.
– Боже мой!.. какое варварство!.. – воскликнули дамы. У Варвары Егоровны на глазах появились слезы. Студент продолжал:
– Нужно было видеть это бессердечие, с которым молодой человек тиранил бедное животное. Во время этой вивисекции он держал в зубах сигару и то и дело отходил в угол к товарищам, с которыми беседовал о Шуйском{7}, о Тартюфе{8} и т. д. Или такое зрелище: толпа молодых людей, окружив чахоточного больного, выслушивает его грудь и чуть не с восторгом кричит: «Великолепные каверны!» Да что! это я вам рассказал миллионную долю… а состав, а правила университетские!.. Обо всем этом надо написать такое же многотомное сочинение, как «История Российского государства» Карамзина.
– А мы думали, что ты будешь доктором, – заметила мать.
– Какой я доктор? помилуйте! да и теперь все порядочные медики сознаются, что лечить значит шарлатанить, что самый лучший врач – натура, а самое лучшее лекарство – хорошая пища, правильный образ жизни и тому подобное.
– Ну, отчего же ты бросил филологический факультет? – спросила Александра Семеновна.
– Я уж вам говорил, что там частицу quod объясняют несколько лекций: как употреблял ее Цицерон, Корнелий Непот, Тацит, Тит Ливии…
– А юридический?
– Об этом и говорить не стрит! это не что иное, как факультет пустозвонства. И какой из меня может быть юрист? Обвинять преступника, ссылать его на каторгу я не могу… Впрочем, я знал бы, что делать… у меня есть свой кодекс…
– Ну уж, пожалуйста, не умничай…
– Слушаю. – Студент взглянул на сестру и спросил: – Что это? ты никак плачешь, мой друг!
– Мне жаль щенка! – вымолвила Варвара Егоровна, – бедный!
Студент обнял сестру.
– Добрая душа, ты еще не знаешь, что люди подчас бывают хуже зверей. Впрочем, не дай бог тебе познать эту истину!.. Ах да! я вам и не сказал самого интересного: ведь я заезжал к Новоселову: он уже несколько дней как приехал из Петербурга… Вообразите себе… Подъезжаю к его хате, смотрю, дверь отперта. Думаю, не сам ли хозяин тут? Вхожу и вдруг вижу, что вы думаете? Андрей Петрович Новоселов сам готовит себе обед, стоит перед печкой и смотрит, как варится каша. Спрашиваю: «Андрей Петрович, что с вами?» Он говорит: «Как видите, готовлю обед». А было дело часов в восемь утра: значит, он держится русского обычая насчет обедов: готовит кушанье в затопе. «Как вы сюда попали? давно ли из Питера?» – «Из Петербурга я, говорит, дней пять». А уж он около двух лет не был в своем имении. Я ему объявил, что бросил университет. «Ну, а вы что? спрашиваю, не пробовали служить?» – «Пробовал, говорит, разумеется, бросил все и решился жить здесь, в своей хате». – «А делать что же будете?» – «Как что? Буду пахать землю». Я так и повесил нос… Вот тебе и наука! Человек с университетским образованием хочет пахать землю…
– Чудеса!.. – усмехаясь, проговорил старик.
– Ну, это одна фантазия! – воскликнули дамы.