Издалека и вблизи

– Чудная страна! какой климат! да притом Италия, – как вам известно, страна искусства…

– А Флоренция-я воображаю, что это такое!..

– Это скорее – женственный город… знаете ли, мягкость какая-то во всем… в природе и в людях… Там этого нет, как у нас в Петербурге: всякий косится друг на друга… там все это поет… плащ через плечо… шляпа набекрень… Да вообще город замечательный сам по себе: например, Lung Arno… il giardino di Boboli… palazzo Pitti… chef-d'oeuvre![11]

– А в Андалузии вам не случалось быть? – в свою очередь спросила Александра Семеновна.

– В Андалузии я был проездом, с матерью; она любит Испанию… там такая природа, что, право, чувствуешь себя несчастным при мысли, что родился на бесприютном, мрачном севере…

– Ах! именно бесприютный… мрачный север…

– И не скучали за границей? – спросил хозяин.

– Уже впоследствии… действительно начал скучать…

– По России?

– Мм-да… если хотите…

– Само собою разумеется, – подхватила Карпова, – вы родились в России… очень естественно… да ведь все, живущие за границей, жалуются на тоску по родине… А кажется, чего бы тосковать?

Граф вздохнул, промолвив:

– Что делать! видно, уж человек так создан. Наступило молчание. Все как будто хотели перевести

дух после обильной умственной пищи, которою угостили себя.

– Ваши молодые люди дома? – обратился граф к хозяйке.

– Они во флигеле… я за ними пошлю. Иван! – Вошел слуга. – Сходи во флигель и скажи господам, чтобы они пожаловали сюда.

– Молодой барин у себя-с, – доложил лакей, – а Андрея Петровича, кажись, нету…

– Где же он?

– Они давеча собирались пахать… Все навострили уши и засмеялись.

– Ступай узнай! (Лакей вышел.) Ведь Андрей Петрович, наш знакомый, чудак страшный, – поспешила объяснить Карпова, – явилась у него фантазия labourer la terre… vous comprenez, monsieur le prince… mais certainement c'est une idee fixe…[12]

– Ваш сын и ваш знакомый говорили мне об этом, – улыбаясь, сказал граф. – Конечно, я не спорю, в этой мысли есть много хорошего… гуманного даже, и вообще современного… но с другой стороны, как хотите… – Граф пожал плечами, – ведь это такой труд… такой подвиг, для которого, мне кажется, надо родиться героем…

– Просто утопия!.. – подхватила хозяйка, – люди молодые… жаждут деятельности… а развернуться не над чем… ну и составили теорию такую…

– Впрочем, что ж? я готов! – воскликнул граф, – что ж? пахать землю в гигиеническом отношении – полезно… Я совершенно согласен, что нам работа нужна… у нас движения мало… Но предлагать для этой цели соху!!! Дело в том, что у нас, к несчастию, есть общественное мнение – деспот, пред которым всякий более или менее преклоняется… Дело другое, если бы мы жили где-нибудь на необитаемом острове…

– Они оба дома! – возвестил слуга, – чем-то занимаются…

– Так я к ним пойду. Надеюсь, это недалеко отсюда? – спросил граф.

– Вам хочется к ним? – спросила хозяйка, поднимаясь. – Иван! проводи их сиятельство. Граф! завтракать с нами… надеюсь, вы не откажете нам в этом удовольствии…

– Avec plaisir… au revoir…[13] – Граф удалился.

– Ах, какая прелесть!.. – нараспев возопили дамы, всплеснув руками, – как мил!.. charmant!.. il est beau![14]

– Оля! подай мне веер… Какой bel hornme!..

Восхищаясь дорогим гостем, дамы разошлись по своим комнатам. Старик отправился по хозяйству.

IX ЛЕКЦИЯ

В сопровождении слуги Карповых и своего камердинера граф шел через сад во флигель. Садовник с лопаткою в руке и бабы, половшие клубнику, отвесили ему низкий поклон. Лакей, забежав вперед, отворил калитку. Граф увидел длинное здание с двумя подъездами.

– Так они здесь живут, – сказал он.

– Так точно! – подтвердил Иван, – а энто вон ихние сохи… – прибавил он, указывая к воротам.

– Как?! – воскликнул граф.

– Действительно-с! осмелюсь доложить, они дня с четыре пашут… Сначала по зорям… так как днем жарко – а вчера в самый жар пахали…

Граф смотрел на сохи с тем выражением, которое обличало более чем ужас.

– Да-с, – продолжал лакей, заметив действие своих слов, – они шибко занялись… потому соха не свой брат! она все руки отвертит… Особливо кто без привычки…

– Им никто не помогает? – спросил граф.

– Насчет пахоты-с? Никто!.. они как есть без всякой прислуги… молодой барин две Лалицы сломали, а Андрей Петрович подсекли было ноги лошади… Бог даст, привыкнут, – заключил слуга.

Через минуту он ввел графа в большую светлую комнату, среди которой стоял Василий Егорыч, одетый в блузу, держа в руках пробирный цилиндр и стеклянную палочку.

– Ба, ба!.. – воскликнул химик, – я было только хотел идти в дом. Здравствуйте, граф.

– Чем это вы занимаетесь?

– Делаю анализ почвы.

Граф при помощи pince-nez пристально взглянул на цилиндр.

– Это я осадил магнезию, – объяснил Василий Егорыч, – видите, какой получился осадок?

– Это магнезия?

– Она.

– А сероводорода сюда не нужно? – спросил граф.

– На что же? Он испортит все дело.

– Значит, почва хорошая?