Издалека

– Как же ты тогда определяешь разум? – спросил Шассим и Унэн в который раз подивился его способности быстро менять тему беседы.

– Как способность задаваться вопросом о смысле существования, – ответил он после некоторого раздумья. На самом деле монах несколько покривил душой, поскольку полагал, что только боги и другие над-разумные существа могут дать определение разуму. Как рыбе осознать, что её пруд – далеко не весь мир? Пожалуй, что никак.

– Интересно, – отозвался целитель. – По моему мнению, разум определяется скорее способностью создавать и использовать знаковые системы.

– Тогда выходит, что муравьи тоже разумны. И пчёлы, и бог весть кто ещё.

– В какой-то мере – несомненно, – подтвердил Шассим. – Ты же знаешь, что с точки зрения Ордена весь Ралион – единая разумная система. Мы – лишь малая её часть.

Унэн не стал уточнять, что такое «мы». Он подошёл поближе к тупику и осторожно уселся, не снимая с себя планку-насест. Нагрузка в виде восьмикилограммового флосса не повредит. Учитывая, что в монастыре жизнь, конечно, далеко не сидячая, но уж больно однообразная.

В смысле удручающего постоянства распорядка.

– Ну что же, меня это не задевает, – Унэн уселся поудобнее и уставился на стену, преграждающую им путь. – Это, как говорили мне наставники, лишь одна из тысячи граней, определяющих сущность. Кое-кто считает, что разум – это то, что позволяет оперировать отвлечёнными понятиями. Среди Ольтов популярно мнение, что разум – способность к созидательной деятельности. И многие другие мнения. Окончательного определения, по моему мнению, вообще быть не может, а все частные более или менее хороши.

– Однако, когда мы сталкиваемся с новым проявлением разума, зачастую требуются огромные усилия, чтобы признать – как ты говоришь? – новую грань.

– Вероятно, поэтому не следует считать, что есть какой-либо способ определить, является ли данное существо разумным. Не то участью большинства станет жизнь в клетках. И то в лучшем случае.

Целитель некоторое время молчал.

– Боюсь, что ты прав, – изрёк он, в конце концов. На том беседа временно прекратилась.

Ибо заставить говорить Флосса, у которого нет желания вести разговор, немногим проще, чем научить камни разговаривать.

* * *

– Тысяча граней, – произнёс Норруан неведомо откуда пришедшие на ум слова. Обратил свой взор на северо-восток. Там красовались лёгкие белые облака… и где-то в том же направлении только что открылись Ворота, пропуская пришельца из иного мира.

Над которым не властна здешняя магия. Что, в общем, не очень страшно: то, что ходит, дышит и ест, можно уничтожить. Однако Норруан был не в состоянии почувствовать, где в данный момент находится Гость и тем более прочесть его намерения.

В данный момент в этом не было необходимости. Поскольку рядом с Гостем был хвастливый коротышка Аймвери, который утверждал, что Норруан не сможет проникнуть в Лес и остаться в живых. Надо будет как-нибудь его разочаровать.

Норруан нахмурился… и рассмеялся. Оба они, и Науэр, и Аймвери, привлекли к себе внимание обитателя Вилки. Ну что же, возможно, что у него, Норруана, вскоре появится некоторая передышка до появления очередного Гостя.

А к тому времени ещё часть Зивира уйдёт в небытие… и сократится тот срок, что ему суждено провести здесь, в угасающем мире. Исполняя неведомо чью волю.

Зивир считает, что Норруан – демон разрушения, посещающий миры, чей жизненный срок подходит к концу. Если бы обитателям Зивира стала известна истина, какой переполох поднялся бы!

…Морни вопросительно взглянула на хозяина замка.

– Тысяча граней, – повторил человёк в чёрном. Слова казались частью более длинной фразы, таящей в себе важный смысл. – Каждый мир имеет тысячу граней…

– Точно, – повернулся он к вороне. – У каждого мира есть тысяча граней, как и у каждой задачи – тысяча решений. В этот раз я не стану собирать войско и выступать против Гостя. Пусть приходит сам. Я буду ждать его.

Морни опустила «в этот раз», но была искренне поражена всем остальным.

– Ничего не предпринимать? Позволить Зивиру собрать армию и напасть на Моррон?

– Почему бы и нет? – удивился Норруан, наливая себе густого тёмно-вишнёвого вина – трофей из недавно захваченных сторожевых Башен. – Что он может мне сделать? Я не знаю. До настоящего момента я воевал чужими руками. Ладно, все эти существа были и впрямь созданы мной (хотя я не всемогущ, как некоторые думают), но всё же против Гостей сражался не я. Так что разнообразие не повредит.

– Ты хочешь играть, зная, что шансов у противника почти что нет, – ответила Морни и поёжилась. В мрачных залах Моррон было прохладно, и сквозняки хозяйничали в них, как хотели.

– Вовсе нет, – в глазах Норруана вспыхнули огоньки, и улыбка скользнула по его губам. – Поэтому слушай моё поручение, Морни. Скажи Воинству Иглы и Гостю, что я буду ждать его прибытия здесь. Пусть попытаются осуществить то, чем давно мне угрожают.

А то, что я буду сидеть сложа руки и просто наблюдать, – добавил он, – мы им говорить не станем. Мне интересно, что произойдёт в этом случае.

Ворона хотела возразить, но, подумав, молча кивнула.