Избранные произведения. Дадзай Осаму

На негритоске была зеленая травяная юбочка. Все ее тело блестело, очевидно, ее натерли маслом. В заключение она спела песенку. Что-то незамысловатое: «Шабон, шабон…» Аккомпанементом было щелканье хлыста. Мальчику очень понравилась мелодия. «Самые грубые слова способны взволновать, если в них вложить душу», — подумал он и снова плотно закрыл глаза.

Ночью, думая о черномазой, мальчик не удержался и осквернил себя.

На следующее утро он пошел в школу. Выскочил из окна классной комнаты, перепрыгнул через речушку, протекавшую за черным ходом, и побежал к шатру. Сквозь щель в ткани заглянул в полумрак шатра. По всей сцене один к одному были разложены матрасы, и циркачи лежали на них как гусеницы. Зазвонил школьный колокол. Начались уроки. Мальчик не двинулся с места. Негритоска наверняка не спит. Но, сколько он ни шарил глазами, ее нигде не было. Школа затихла. Занятия уже начались. Урок второй: Александр Македонский и врачеватель Филипп. В давние времена в Европе был герой, которого звали Александр Македонский. Мальчик отчетливо слышал голос девочки, произносящий эти слова. Он не двигался с места. Он верил. Негритоска самая обычная женщина. Она выходит из клетки и занимается тем же, чем занимаются остальные. Самая обычная женщина, которая моет и стирает, курит, ругается по-японски. Девочка перестала читать, послышался грубый голос учителя. «Вера — одна из высших добродетелей. Король Александр, дети, обладал этой добродетелью и поэтому прожил прекрасную жизнь». Мальчик по-прежнему не двигался с места. Не может быть, чтобы ее не было. Скорее всего клетка сейчас пуста. Мальчик расправил плечи. А что если негритоска потихоньку подойдет сзади и обнимет? Такое ведь вполне может случиться, и надо чтобы плечи выглядели достойно. Она, наверное, подарит мне вышитый японский флаг. И тогда я скажу решительно, стараясь скрыть смущение: «Который я у тебя?»

Негритоска так и не появилась. Отодвинувшись от шатра, мальчик стер рукавом пот с узкого лба и медленно побрел к школе. «У меня вдруг поднялась температура. Все говорят, что у меня слабые легкие». Ему легко удалось обмануть старого учителя, у которого из-под хакама выглядывали ботинки на шнурках. «Кхе-кхе.» Сев на свое место, мальчик еще некоторое время делал вид, будто его душит кашель.

В деревне говорили, что негритоску так и увезли в клетке, погрузив в фургон. А у главы труппы в кармане был пистолет, очевидно, чтобы защищаться.

Записки слепого

перевод Т. Соколовой-Делюсиной

Ничего не пиши. Ничего не читай. Ни о чем не думай. Просто живи.

Облик дней былых — первозданность небесной лазури. Но не верьте этой синеве. Ибо нет ничего беспощаднее неба. Я не имел от тебя даже медной полушки. И ты не дождешься моего поклонения — скорее умру.

Почистив зубы и умывшись, я укладывался в плетеное кресло на веранде и молча следил за тем, как стирала жена. Из таза выливалась вода, бежала по черной земле сада. Струилась, бесшумно извиваясь. Текущая вода вымывает впадину. Вот вам и тема для романа. Тема, которая через тысячи, миллионы лет будет так же насущна, как ныне. Величайшее достижение человеческой мысли.

События завязываются следующим образом: герой — человек с пронзительным взглядом — выходит на Гиндзу и, подняв руку, останавливает такси. Добавим к этому, что наш герой — носитель высоких идеалов, из-за которых ему постоянно приходится сталкиваться с невероятными трудностями. Думаю, что подобный рыцарь без страха и упрека придется по душе большинству читателей. Остается лишь придумать подходящие начало и конец… Да… Как-то раз я и сам замыслил написать нечто подобное. Один мой приятель — когда-то я учился с ним в школе — вознамерился вдруг жениться на девице, получившей европейское образование. А она оказалась оборотнем. Да. Лисицей, принявшей человеческий облик. Я разгадал ее сразу, но — может из жалости к ней? — не сказал приятелю ни слова. Ведь она любит его, и с этим нельзя не считаться. А несчастный, попавший во власть лисьих чар, — и не я ли тому виною? — тает и тает с каждым днем. Я же притворяюсь, будто ничего не замечаю, а сам только и думаю о том, как бы раскрыть ему глаза, и постепенно прихожу к выводу, что лучше всего — написать роман, сюжет которого, как бы естественно развиваясь, предупредил его о грозящей опасности. Я сам видел у моего приятеля книгу «Человек после сорока», он вечно расхваливает свой, якобы здоровый, образ жизни, да и близкие искренне верят в его отменное здоровье… Так вот, приятель мой прочтет роман и скажет: «Только благодаря тебе я и спасся». И получится, что я написал очень полезный роман, не правда ли?

Довольно! Увидев, как вытягиваются, бесшумно извиваясь, струи воды, вдруг понял — довольно лицемерить. «Ваш роман!» Напиши я шедевр, состоящий из ста глав, — что он для меня? Около трех часов работы.

Уж не спал ли я? Так и есть: спал. Или, говоря твоими словами, был погружен в размышления.