Избранные произведения. Дадзай Осаму

— Нечего обезьянничать! — заметил я, принимая боевую позу.

Из-за пазухи возникла серебряная флейта. Она ярко блестела в свете фонаря. Флейту он вручил пожилой официантке, той самой, что потеряла двоих покровителей.

От добропорядочности этого крестьянского парня я окончательно потерял голову. Я был готов убить его, убить по-настоящему.

— Убирайся! — завопил я и изо всей мочи лягнул, намереваясь ударить парня своим грязным ботинком по ноге.

Свалю его с ног и вырву его мерзкие чистые глаза. Но мой ботинок лягнул только воздух. Я понял, как жалок, и мне стало грустно. Большой теплый кулак, скользнув по моему левому глазу, угодил прямо в мой крупный нос. Ярко-красные искры брызнули у меня из глаз. Увидев их, я нарочно зашатался. И тут же получил по уху. Упав вперед, оперся руками о грязную мостовую. И впился зубами ему в икру. Она была очень твердая. Как придорожный столб, вырезанный из белого тополя. Повалившись ничком в грязь, я попытался громко заплакать, но, увы, не смог выжать из себя ни слезинки.

Негритоска

Негритоска сидела в клетке. Клетка была площадью примерно в три квадратных метра, в совершенно темном углу лежало бревно, заменявшее лавку. Негритоска сидела на нем и вышивала. «Что можно вышить в такой темнотище?» — думал стоящий перед клеткой мальчик. Как многоопытный мужчина, он презрительно улыбался и морщил нос.

Однажды бродячие циркачи привезли негритоску. Деревня пришла в волнение. Говорят, она людоедка. На голове у нее растут красные рога. По всему телу разбросаны пятна, по форме напоминающие цветы. Мальчик ничему этому не верил. Он подозревал, что его односельчане и сами не очень-то верили слухам, которые распускали. Просто они жили слишком бесцветной жизнью, и поэтому при случае давали волю воображению, придумывали самые невероятные небылицы и, делая вид, что верят им, невольно попадали под их чары. Каждый раз, когда мальчик слышал от кого-нибудь подобные бредни, он скрежетал зубами, зажимал уши и со всех ног бежал домой. Все, о чем судачили его односельчане, казалось ему слишком глупым. И почему люди не могут говорить о чем-то более интересном и значительном? Музыканты шествовали по узким улочкам деревни, и меньше чем за минуту сумели обойти ее всю до последнего закоулка и оповестить о прибытии труппы. В деревне ведь всего-то и было, что два ряда домов, крытых тростником. Даже выйдя за околицу, они не успокоились: снова и снова наигрывая мелодию «Огоньки светлячков», торжественно вышагивали между полями капусты, потом, выйдя к рисовым полям, цепочкой двинулись по узким межам; не желая, как видно, упустить ни одного деревенского жителя, перешли через плавучий мост и, миновав лес, дошли до соседней деревни.

На восточном краю деревни стояла школа, за ней простиралось пастбище. Оно занимало площадь в сто цубо, было сплошь покрыто клевером, на нем паслись две коровы и полдюжины свиней. Циркачи раскинули на этом пастбище серый шатер. Коров и свиней временно забрали к себе их хозяева.

Вечером сельчане, обвязав головы повязками, небольшими группками потянулись к шатру. Собралось несколько десятков зрителей. Мальчик, не обращая внимания на пинки, растолкал взрослых и пробрался в первый ряд. Повиснув подбородком на канате, натянутом вокруг небольшой сцены, он замер. Время от времени он с безучастным видом прикрывал глаза.

На сцену вышли акробаты. Бочки. Трико. Щелканье хлыста. Золотая парча. Изможденные клячи. Вялые аплодисменты. Запах ацетилена. Внутри шатра были беспорядочно развешаны газовые лампы, вокруг них роились ночные насекомые. Должно быть, ткани на весь шатер не хватило: в потолке зияла огромная дыра, сквозь нее виднелось звездное небо.

Клетку с негритоской вытолкнули на сцену двое мужчин. Очевидно, к днищу клетки были приделаны колесики: она катилась, издавая металлический скрежет. Гневные крики и рукоплескания зрителей. Лениво приподняв брови, мальчик стал изучать содержимое клетки.

Усмешка погасла на его лице. Негритоска вышивала японский флаг. Сердце мальчика громко забилось. И не потому, что в нем взыграли вдруг патриотические чувства. А потому, что негритоска не обманула его. Она действительно вышивала. Вышивать японский флаг просто, поэтому она вполне могла вышивать его в темноте на ощупь. Прекрасно! Значит, негритоске можно верить.

На сцену вышел рыжебородый конферансье во фраке. Поведав краткую историю негритоски, он крикнул, повернувшись в сторону клетки: «Кэлри, Кэлри!» — и изящно взмахнул хлыстом. Свист хлыста пронзил мальчику сердце. Он ощутил внезапный приступ ревности. Негритоска поднялась на ноги.

Побуждаемая ударами хлыста она вяло проделала несколько трюков. Это были довольно непристойные трюки. Но никто, кроме мальчика, об этом не догадывался. Всех интересовало другое: ест она людей или не ест? Есть у нее красные рога или нет?