Избранные письма разных лет

Насчет стихов первого присыла, кажется, Вам ясно — что прислал я «материал», чтобы Вы имели бы формальное право его оплатить. Я ведь и писал Вам — «до следующего № кое-что обязательно заменю». Там, вперемежку со «стариками и рыбами»[281] есть два или три стоющие. Но, вот беда, я забыл, что именно я тогда послал. Будьте таким милым — перечислите мне (первые два слова первой строчки каждого — достаточно), что именно имеется в этом залежалом «товаре». И тогда я сообщу, что можно печатать, а что спустить в сортир. Но уж, что сказано — то сказано: раз Вы решили «Старика» оплатить, только бы его не печатать, — так и буду считать. «Попался, который кусался», а я за счет не умеющего пить старичка[282], выпью лишнюю бутылочку сам. «Камбалу» же, честно, тут же заменяю другим стишком, который мне самому нравится. Скоро получите приятную добавку. Корректуру, пожалуйста, непременно пришлите — там слово, здесь полслова — мне очень это важно. И так же важен распорядок стихов, какое вслед за каким[283]. Я чисто корректуру сделаю и верну исправлен<ное> быстро.

Моя жена Вам нежно кланяется, но малость надулась, что Вы не желаете читать ее «Надежды»[284]. Она очень довольна, что будет благожелательный отзыв Юрасова[285]. Ценно чрезвычайно, что он новый эмигрант и видный из них. Я не читал его романа, но слышал, что хвалили. Жена же моя говорит, что будто бы, вроде как в «Гранях» или в чем-то таком, она читала рассказ из еврейской жизни, который ей очень понравился свежестью и антифальшью. И она (будто бы) запомнила имя Юрасов[286]?? М. б., она и путает, не знаю. Во всяком случае хороший отзыв нового Эмигранта, для такой книги (впрочем, Вы ее еще не читали!), гораздо ценней, чем от нашего брата. Спасибо, что так распорядились.

Ну, помойная яма «Возрожденья» окончательно устоялась. Причем получилось нечто совершенно «модерн»: толстый журнал без редактора! Этакий всадник без головы[287]. И, представьте, скачет ничуть не хуже, чем скакал при голове Мельгунова. Правда, если Вы читали последний № — Вы должны были заметить, что «Мельгунов мертв, но дела его живы»[288]: «И все как при папеньке». Те же бездарные рассказы, такие же самые стишки. Я, прочтя оглавление, увидел было «Февральские дни» какого–то графа Бен<н>игсена[289] и думал, хоть тут развлекусь на сон грядущий — граф, в национальном органе, уж наворотил чего-нибудь, особенно о «феврале». И какое разочарование!: вроде Вишняка[290], да еще с почтительными ссылками на того же Мельгунова. «Как правильно отметил С. П…», «Согласен с С. П…» Тешит, очевидно, национальная мечта о восстановлении на всероссийский престол Владимира Кирилловича, который — имею сведения — был в свое время очень приличный молодой человек, а теперь под влиянием августейшей супруги (бывшей «m-me Керби» и ее августейшего «братца» царя Ираклия) – превратился в Мадриде в нечто абсолютно позорное… [291]

Ой, извините меня, а м.б. вы легитимист в душе? – кто знает…

О том, что Вы нам пришлете посылки, мы уж бросили было и мечтать… Если, все-таки, это так — будем ждать с благодарностью и нетерпением. Несмотря на Чеховские деньги[292],- носового платка нового нельзя купить. Все уходит на квартиру (Монморанси, почти бесплатное, ухнуло), на жратву и на лекарства. Вот что — м. б., это нахальство с моей стороны — не могли ли бы Вы быть такой душкой, именно: купить за мой счет (вот «старик» пригодится!) «Lederplex vitamine В»[293] побольше, сколько можно, и рассовать его как-нибудь по карманам или сапогам посылки. Это для И. В. Здесь почти нельзя достать и невероятно дорого. А для нее это страшно важная штука. Особенно теперь, когда она работает по 10 часов в день, кончая, по-французски, роман страниц в 500. Очень обяжете, если можете это сделать! И тогда уж отправьте посылку какая есть, чтобы скорее дошла.

Тут Ваш Гринберг со своей Соней[294] гастролируют в виде ведетт[295]. Но т. к. авансов он никому не дает, даже обижается — «Я не издатель, а редактор» — да и «Опыты» его неизвестно будут ли вообще выходить, то большой сенсации они не производят. Наоборот. Кстати, я только теперь прочел № 3 «Опытов» и ахнул, до чего изговнялся Сирин[296]. Что за холуйство: «наши 60 лакеев»[297], «бриллианты моей матери»[298], «дядя оставил мне миллионное состояние и усадьбу „с колоннами"»[299] и пр. и пр. Плюс «аристократическая родословная»[300]. И врет: «не те Рукавишниковы». Как раз «те самые»[301]. И миллионы ихние, и всем это было известно. «У меня от музыки делается понос»[302] — и той же хамской автобиографии. От его музыки — и у меня делается…