Избранное. Том I

Стихи горят в сиянии свечи.
Есть письмена любви, которой нет
Отныне. Над свечою тает свет.
– Усни, моя надежда, замолчи.

Зачем тревожить сон грядущих лет
И подбирать забытые ключи?
Не изменить движения планет…
Усни, моя надежда, замолчи.

Стихи сгорят, – холодные лучи
Наполнят лёгким воздухом рассвет,
И голос мой промолвит мне в ответ:
– Усни, моя надежда, замолчи.

1978

XVI. Тени («Тени, зачем эти тени, кому и когда?..»)

Тени, зачем эти тени, кому и когда?
Тень-понедельник и тени – четверг и среда.
Наши недели – лишь тени сомнительных дней.
И воскресенье одно не имеет теней.

Тени – вокруг. Это тени от них и от нас.
Женские лица – лишь тени накрашенных глаз.
Лица мужчин – что оттенки для зренья слепца.
У прокажённых лишь тень не скрывает лица.

Тени воркуют, как голуби на чердаках.
Тени смеются – старушками в сонных дворах.
Вечные стражи – друзей и любовниц верней,
Тени повсюду. А мы только тени теней.

1978

XVII. Нарцисс («Над водой склонился и слегка…»)

Над водой склонился и слегка
Улыбнулся – за пределы сада.
Ничего мне, Господи, не надо
Кроме взгляда этого цветка.

Крыльями два лёгких лепестка
Приподнял – и птицей за ограду!
Ничего мне, Господи, не надо
Кроме жизни этого цветка.

Мир велик. За садом есть река,
Лес… Куда летишь ты? – Есть Эллада.
…Мне-то ничего уже не надо,
А ему – пусть будет смерть легка.

1978

XX. [17] Хемингуэю («Выпьем, Хэмми, виски с содой…»)

Выпьем, Хэмми, виски с содой,
Виски с содой и со льдом.
Между Крезовой свободой
И Сизифовым трудом

Жизнь проходит, как в казарме,
И звонит – to you and me —
Колокол. Эй, кто там! Бармен!
Виски с содой, чёрт возьми!

Июль 1977

XXI. «Что там толку в ваших бреднях…»

Что там толку в ваших бреднях,
Арлекин или Пьеро?
Искажают кражи, сплетни
Мандельштамово перо.

На ахматовские строки
Подбираются лады,
Ритмы, свинги, джазы, роки
И – «Смятения» следы.

И не мысленно, Волошин
(И в помине мыслей нет!),
Всяк незван и всяк непрошен
В Ваш же входит кабинет.

Ходят сплетни, ходят слухи
В Петербурге-городке
О каком-то «пленном духе»
С белым голубем в руке.

Так сплетают паутину.
Те – безгласны, те – мертвы.
«Ах, Марина, ох, Марина!
Эх… Елабуга… увы…»

В свете солнца, в свете лампы,
Contra – днём, а ночью – pro,
Оскверняют «мандельштампы»
Мандельштамово перо.

Июль 1977

XXII. Марина Цветаева («Моя влюблённость мне близка…»)

Марина в семнадцать лет в 1909 году пыталась застрелиться в театре на ростановском «Орлёнке»…

А.И. Цветаева