Избранное. Том 2

— Этот джигит сказал, что Гани просит передать мне: он недаром провел время в тюрьме и выучил десять куплетов «Ханлайлуна», о чем извещает Жами-тамбура. Я думаю, это и есть условный знак, Гани всегда любил такие штучки. — Рахимджан рассказал, как когда-то Махаматджан с Жами исполнили все пять разделов «Ханлайлуна».

— Ну что ж, это уже о чем-то говорит… — задумался Аббасов. — Но вы, надеюсь, пока ничего не сказали ему?..

— Я только выслушал его, но ничего ему не ответил. Мы договорились встретиться вечером.

— Если позволите, я с ним поговорю. Может, узнаю его.

— А о чем вы с ним будете говорить? — Аббасов посмотрел на Камбари.

— Я его проэкзаменую. Если он действительно был в урумчийской тюрьме и сможет рассказать мне об особенностях тамошнего образа жизни, то он точно — Кусен. Ну, а если запутается, то тогда Рахимджан может смело докладывать Любинди, что раскрыл сообщника Гани.

В тот же вечер Рахимджан вместе с Камбари встретился с Кусеном у себя на загородной даче. Здесь и был принят «экзамен». Кусен обстоятельно рассказал о тюрьме в Урумчи, о расположении камер, о приемах стражников, о кабинетах, где проводились допросы, о людях, с которыми сидел вместе, рассказал все, даже назвал клички, которые узники дали караульным к начальству тюрьмы.

Товарищи нашли, что Кусен не похож на подсадную утку. Его речи не производили впечатление заранее подготовленных. Он без затруднений отвечал на все самые сложные вопросы Камбари, а тот за годы своего заключения досконально изучил порядки и нравы урумчийской тюрьмы. Кроме того, Кусен сразу же узнал Камбари и напомнил, когда и при каких обстоятельствах они виделись в тюрьме.

— Ты ведь прежде никогда даже не бывал в Кульдже, как же ты нашел дом Рахимджана?

— Гани мне рассказал, как пройти к этому дому, — ответил Кусен и улыбнулся.

— Чему ты улыбаешься?

— Дом Рахимджана, находящийся на самом краю города, может без труда отыскать любой мальчишка.

— Откуда ты так хорошо знаешь уйгурский язык?

— Я с самого детства рос вместе с уйгурами. Пас стада суйдунских баев.

— За что тебя посадили в тюрьму?

— В наше время, думаю, трудно найти джигита, который не побывал бы в тюрьме…

Камбари и Рахимджан улыбнулись.

— Вот ты говоришь: «в наше время». Верно, время нелегкое. А не боишься, что поскольку время нынче такое, то мы тебя сейчас сдадим куда следует?

— Ну, если такие люди, как вы, окажутся способными на предательство, то тогда зачем вообще жить в этом мире?

— Что ты должен передать Гани от нас? Чего он хочет?

— Первое: как дела у Рахимджана, чем он живет? Второе: кто такие «шесть воров» и как с ними можно связаться? Вот с этими двумя вопросами я и прислан.

— Вы с Гани хотите соединиться с шестью ворами или с шестью героями, шестью кайсарами? — спросил Касымджан Камбари.

Кусен ничего не ответил и посмотрел на него удивленно и обиженно.

— Те, кого угнетатели называют «шестью ворами», — на самом деле не воры, а бунтари, смельчаки, герои, кайсары, — пояснил Рахимджан.

— Да Гани еще в тюрьме слышал кое-что о них и решил непременно с ними связаться. А где Гани, там и я, — объяснил Кусен.

— Значит, цели у вас ясные и ради них вы пойдете на все?

— А как же иначе? Зачем бы я в городе зря болтался, — твердо ответил Кусен и рассказал о том, что они с Гани обдумали еще в тюрьме.

— Ты знаешь, как Гани верит Рахимджану. Как ты посмотришь на то, чтобы выполнить одно поручение Рахимджана? — спросил Касымджан, глядя в глаза Касену.

— Ойбай! Я ведь для того и пришел к вам, чтобы получить от вас указания. За этим меня и послал Гани! — встал с места Кусен.

— Сиди, сиди, — по-дружески взял его за плечо Рахимджан, — мы верим тебе. И довольны, что Гани именно тебя послал к нам. Мы были очень обрадованы, услышав о вашем побеге, и искали пути, чтобы связаться с Гани. А тут ты сам, к счастью, явился.

В этот же вечер Кусен, выслушав от Рахимджана и Камбари все, что они сочли необходимым сообщить Гани о «Свободе», ее действиях и планах, отправился в обратный путь. С этого момента казахский джигит стал одним из связных между Гани и Кульджинской подпольной организацией, а также между ними и шестеркой кайсаров.

* * *

Долгий нудный дождь, безостановочно ливший три дня, размыл землю. Но вот и ему пришел конец. Дождевые капли сверкали на листве деревьев и траве словно драгоценные камни, когда из-за облаков показывалось солнце. А оно, будто хотело уподобиться кокетливой девушке, которая то выглядывает из-за ставни, то прячется в глубину комнаты, — то бросало на землю быстрые яркие лучи, то вновь пряталось за тучи. Небольшие мирные ручейки, наполнившись сбежавшей с гор дождевой водой, превратились в бурливые потоки, стремительно мчавшиеся в долину.

Лишь на четвертый день тучи окончательно рассеялись и небо высветлилось. Солнце уже не пряталось. От обласканных его жаркими лучами деревьев, горных цветов и трав далеко вокруг разносилось крепко настоенное на хвойном аромате благоухание. Горы, горы, как вы прекрасны, какую приносите вы усладу сердцу, какое блаженство телу!