Избранное. Том 1

Но, по крайней мере, вы должны знать, кто убил Нортона… даже если вы все еще плутаете в потемках насчет убийства Барбары Фрэнклин. Последний ответ может вас шокировать.

Во-первых, как вы знаете, я послал за вами. Я сказал, что вы мне нужны. Это была правда. Я сказал вам, что хочу, чтобы вы были моими ушами и моими глазами. И снова это была правда, истинная правда… хотя, быть может, не в том смысле, как вы меня поняли! Вы должны были видеть и слышать то, что я хотел. Вы жаловались, что я вел себя «нечестно», скрывая от вас факты дела. Я скрыл от вас то, что знал сам. Точнее говоря, я отказался открыть вам личность X. Совершенно верно. Я должен был так сделать… хотя и не по тем причинам, какие назвал вам. Вскоре вы все поймете.

А сейчас давайте исследуем дело X. Я показал вам резюме различных случаев. Я обратил ваше внимание на то, что в каждом из них казалось совершенно ясным: обвиняемая или подозреваемая персона фактически совершила преступления, о которых идет речь, и что альтернативного решения не было. И потом я перешел к важному факту — в каждом случае X или находился непосредственно на месте преступления, или же был в близких отношениях с действующими лицами. Тогда вы сделали вывод, как это ни парадоксально, и правильный, и неправильный одновременно. Вы сказали, что X совершил все убийства.

Но, друг мой, обстоятельства в каждом случае были таковы (или почти таковы), что только обвиняемая персона могла совершить преступление. С другой стороны, если так, какое отношение к нему имеет X? Не считая человека, связанного с полицией или, скажем, с юридической фирмой, занимающейся уголовными делами, вряд ли какой-либо мужчина или женщина может иметь связь с пятью убийствами. Понимаете, такого не бывает! Никогда никто не может конфиденциальным шепотом сообщить: «По правде говоря, я знаю пятерых убийц!» Нет, нет, mon ami, такое невозможно.

Итак, у нас имеется любопытный результат… случай катализа… реакции между двумя веществами, которая происходит в присутствии третьего вещества, хотя это третье вещество с виду не принимает участия в реакции и остается неизменным. Вот какова ситуация. Это значит, что там, где есть X, происходят преступления… но X не принимает активного участия в этих преступлениях.

Необычная, ненормальная ситуация! И я увидел, что, наконец, под занавес своей карьеры натолкнулся на идеального преступника — он разработал такую технику, что его никогда нельзя было осудить за преступление. Изумительно. Но не так уж ново. Есть параллели. И вот на сцену выходит первый «ключ», который я вам оставил. Трагедия «Отелло». Потому что в ней великолепно изображен оригинал X. Яго — идеальный убийца. Смерти Дездемоны и Кассио — дело рук самого Отелло… но это преступления Яго, спланированные им, исполненные им. И ОН остается вне круга, вне подозрения… или, точнее, мог бы остаться. Вашему великому Шекспиру, друг мой, пришлось иметь дело с дилеммой, поставленной собственным искусством. Чтобы разоблачить Яго, он прибег к самому что ни на есть неуклюжему трюку… носовому платку… что вряд ли согласуется со всей техникой Яго, и наверняка он бы никогда не позволил себе совершить такой промах. Да, есть совершенство и в искусстве убийства. Ни единого слова, прямого намека. Он всегда удерживает других от насилия, опровергая догадки еще более ужасными подозрениями, которые никогда бы не возникли, если бы он на них не навел! И та же самая техника блестяще показана и в прекрасном третьем акте «Джона Фергусона»… где «полоумный» Клайти Джон побуждает других убить человека, которого сам ненавидит. Что за изумительный образец психологического внушения!