Избранное

Ужели ты убить меня, ужели меня сжечь захочешь,
Ужели, муками казня, меня в беду вовлечь захочешь?

Ужели очи-палачи меня ресницами изрежут?
Ужель взметнешь слова-бичи — исторгнуть злую речь захочешь?

Ужели на землю с небес меня низринешь, опозорив,
Ужель, как птицу, под зарез отдашь меня — иссечь захочешь?

Ужели соколом взлетишь и птицу сердца растерзаешь
И, дробным боем руша тишь, меня в силки завлечь захочешь?

Я сам умру, — о, пожалей, не нужен жертве страсти саван, —
Ужели кровью ты моей окрасить острый меч захочешь?

Я, как Мансур, — у той черты, где пьют вино заветной клятвы, —
Ужели к виселице ты меня с позором влечь захочешь?

А если я мою любовь предам и о другой помыслю,
Ужель на части, в клочья, в кровь ты плоть мою рассечь захочешь?

О, милосердье мне яви, взгляни, как я смятен любовью, —
Ужель ты тех, в ком нет любви, огнем своим возжечь захочешь?

Вот что на голову твою низверглось — сколько бед и бедствий, —
Машраб, ужель ты и в раю любовь свою сберечь захочешь!

* * *

Где есть всечасно гибнущий влюбленный —
Умерший раз и дважды воскрешенный?

Кто, как и я, томился по любимой,
Весь в даль дорог очами устремленный?

И кто, как я, готовый к лютой казни,
Ждал смерти с головой под нож склоненной?

Кто, острый нож в руках любимой видя,
Готов расстаться с жизнью, присмиренный?

И кто готов предать и честь и веру,
Как я, молвой безбожной посрамленный?

И в Судный день все толпища не я ли
Сомну и размечу душой смятенной?

Где есть другой, кто, день и ночь рыдая,
Джейхуном слезы льет, вконец сраженный?

* * *

Здесь, в чуждом граде, что ни миг — я весь горю, пылая,
Стезей заблудших горемык иду, невольник зла, я.

Где мать и где отец? Презрен, томлюсь я одиноко,
Скитальцем сплю у чуждых стен, — где честь моя былая?

О боже, чем я виноват, скиталец бесприютный?
Я изнемог в плену утрат, огнем сожжен дотла я.

Все сердце сжег мне злобный рок — пылают жаром клейма, —
Отвергнут всеми, одинок, — вот моя доля злая.

Я сердцем от мучений сник, другие — смотришь, рады,
Я в муке рву свой воротник, стенанья воссылая.

Вот что, Машраб, тебе к лицу — судьба рабов безгласных,
Но, словно перл, хвала творцу, отчищен добела я!

* * *