Избранное

Я в мир любви стопы направил и стал несчастным бедняком.
И грудь моя для стрел — упреков мишенью стала в мире том.
Страдать устав, я возвратился в свой прежний мир, в свой старый дом,

Но в мире этом сердце снова затосковало о другом -
И я опять ушел из мира и думать перестал о нем.

Во мгле разлуки звал я друга, искал, стеная, — не нашел!
Чтоб рассказать о тяжкой муке, тебя, родная, не нашел.

Искал хоть месяца покоя, но даже дня я не нашел.
Искал лекарства, чтоб окрепла душа больная... Не нашел!

Тогда твой гнев я сделал другом и скорбь мою назвал отцом...
Твои уста подобны меду, глаза как солнца торжество.

Твой каждый взгляд — стрела несчастья, стрела для сердца моего,
Твое лицо — румиец знатный, а кудри — негры вкруг него.

Вот отчего я так терзаюсь, вот, о кумир мой, отчего
Мир сердца моего разбил я) все в нем поставив кверху дном.

Мне ночь печали стала братом и собеседником давно.
Беда охотится за мною. Я слезы лью, а ей смешно.
Моя тоска, твоя жестокость, сдружившись, стали заодно.
Все муки сердца превратил я в тугие крылья, чтоб оно
Могло, взлетев пурпурной птицей, достичь души твоей хором.

Я разорен, а ты в довольстве, о лучезарная моя.
Нет мне покоя! Нет покоя, в какие б ни забрел края.
О человек, когда ты хочешь достигнуть счастья бытия,
Терпи, хотя б из раны сердца лилась кровавая струя!
Кровь сердца моего собрал я, назвав ее любви вином.

Припав к ногам твоим, подумал: "Рабом ей стану с этих пор.
В кимвал любви ударю сердцем и звоном оглашу простор!"
Надев твой саван погррбяльный. подумал: "Лягу на костер".

Подумал: "Сделаю оружье, чтоб дать сопернику отпор".
И, взяв полу твоей одежды, вооружился топором.

Одна лишь ночь с тобой в беседе, один твой взгляд — и я готов

И веру, и обитель веры разбить на тысячу кусков!
Твои слова, мое томленье непостижимы для глупцов.
Здесь в слово каждое вложил я значенья многих сотен слов.

Чтоб не открылись наши тайны, чтоб не прослыл Машраб глупцом.

"У стен дворца моей любимой..."

* * *