Избиение младенцев

Время в деревне бежало быстро и незаметно, а сельские развлечения не оставляли пространства для грусти, переживаний и анализа дальних событий, которые совсем необязательно должны были бы развиться в будущем. Старшие не сильно заглядывали вперёд, а младшие и вовсе не знали, что у Бога есть такая инстанция, как будущее. Потому подростки и занимались сиюминутными земными делами, нимало не заботясь о том, что ждёт их впереди. Решив как-то с утра пораньше отправится по грибы, они, как обычно, взяли с собой деревенских и отправились против обыкновения не в ближний лес, а в дальний. Главным вожатым был по уже установившимся правилам Евгений, в обязанности которого входило присматривать за младшими и не позволять им выходить из рамок. Грибов было очень много; поляну за поляной проходили подростки, углубляясь в лес всё дальше и дальше, и в конце концов заблудились. Долго плутали они, сбившись в стайку, испуганные и голодные и таскали за собой полные лукошки, не желая их бросить. В одном из сумрачных лесных углов, куда не проникало солнце, они набрели на шалашик, сложенный из лапника и сухих веток. Шалашик был пуст, но из глубины леса услышали они скрипучий голос, настойчиво призывавший их. Несмотря на робость, они вышли к небольшой прогалине и увидели посреди неё огромный гранитный валун, на котором стоял старичок в рубище и с бородой, опутанный веригами.

– Не можно мне совлечься с камня, – сказал старичок угрюмо, – ибо аз есмь столпник, а столп мой – суть постиженье истины. Аз ждал вас, дети мои, ибо вы должны были по расположению светил и Божьему соизволению прибыть сего дня в четыре пополудни. Аз должен вам сказать судьбу, мне было знамение на то. И вот…

Он сел на корточки и оперся рукой о камень, а цепи его нежно зазвенели.

– Поди сюда, отрок, – сказал он и поманил запачканной рукою Сашу. – О, дитя моё, аз вижу ясно – погубит тебя рубчик…

– Какой рубчик? – прошептал Саша, робко приблизившись.

– Не ведаю, отроче, – ответил столпник. – Господь ведает…

Подростки подошли поближе.

– А тебя, сын мой, укроет одеялом сначала зимняя пурга, а после – яблоневый цвет, – сказал старик, протянув перст в сторону Никиты.

Ляля шагнула вперёд и встала перед братом.

– Верно, верно, дочка, – проскрипел столпник. – Твоя судьба – любить двух братьев и плакать над летающими близнецами…

– Кто это – летающие близнецы? – спросила Ляля.

– Аз не ведаю, дитя моё, – ответил ей старик. – Глаголю же – Господь Наш ведает…

– Тебе же юноша прекрасный, – повернулся он к Евгению, – быть съедену песцами и куницами!

Женя попятился от него, но старик не спускал с него взгляда и злобно хихикал, поглаживая свою редкую бородку.

– Быть тебе съедену дикими зверьми! – подтвердил он уверенно и строго.

– А тебе, – его рука снова вскинулась и стала шарить по деревенским ребятишкам, – тебе…

Он нашёл Кирсана и ткнул в него свой заскорузлый палец.

– Тебе, сударик, оторвут главу, а самого растерзают на куски…

Кирсан втянул голову в плечи и колени у него задрожали.

Столпник встал с корточек и торжествующим взором обвёл подростков.

– И всем вам гореть в Геенне огненной! – вдруг истерически завопил он и торжественно повёл рукою окрест себя, словно бы очерчивая тот круг, которому непременно суждено гореть. Круг этот был так широк, что первым осознавший весь ужас происходящего Кирсан вдруг сорвался с места и, бросив грибное лукошко, ринулся напролом в лес, ломая сучья и натыкаясь на деревья, а за ним рванули и остальные, от страха помутившиеся разумом, не разбирающие дороги и несущиеся куда глаза глядят. Перед ними замелькал жуткий калейдоскоп кустов, сучков, стволов деревьев, поросших мхом кочек, небо роняло на них свои белые облака, колючие побеги обвивали их тела и гибкие ветки хлестали по щекам, а они всё бежали и бежали, не в силах остановиться, и вдруг вылетели на полевую межу, отделяющую волнующееся пшеничное озеро от леса, и впереди увидели свою деревню. Они остановились, – грязные, потные, всклокоченные, надсадно дышащие своими воспалёнными глотками, – глянули друг другу в искажённые ужасом лица и, не говоря ни слова, медленно вплыли в пшеничные воды…