Избавление

Сознавая трагичность положения, Костров колебался, как ему лучше поступить. Подняться наверх и ударить по немцам с тыла? Ну, а как же быть вот с ними — тонущими? Пусть и немцы, но все равно попавшие в беду, обреченные, может и не по своей воле. Оставить их на произвол судьбы либо…

— Ну, отдышались?! — почему–то сердито крикнул Костров. — Умеющим плавать, добровольцам — за мной! — И он уже шагнул было в воду, но Вилли Штрекер удержал его.

Как мог, жестами и словами, Вилли объяснил, что ему, Кострову, нечего опять лезть в воду, просто нельзя: с одной рукою опасно, без пользы бросаться туда, да и утонуть может.

— Помогайте… Лестница… Выносить… А мы… я… — пробормотал Вилли и бросился в воду.

Впереди плыли Нефед Горюнов, горбоносый инженер и Тубольцев… Инженер — вот уж расчетливый! — прихватил с собой два пенопластовых круга и держался на воде, как пушинка. Приблизясь, он отдавал один круг пострадавшему и тянул его за собой.

Подбирать тонущих был риск немалый. Горюнов и Штрекер держались вместе, стараясь в случае надобности помочь друг другу. Вот они очутились в самом потоке, увидели, как один, повиснув на какой–то крестовине, сбитой из досок, прижался к стенке. Самодельный плот разворачивало и относило течением, а он стремился удержать его на месте.

Подплыв, Горюнов намерился было тянуть крестовину к себе, но по мундиру угадал, что перед ним офицер фашистской армии, на миг задержался. В свою очередь заметив чужого солдата, офицер не отпрянул. Они встретились взглядами — и какими же злобными показались глаза офицера. Что–то бормоча, офицер изловчился, поймал Нефеда Горюнова сзади за шею, пытался окунуть его, утопить. Вмиг подплывший Вилли перехватил руку офицера.

— Нацист, швайн! — рассвирепел Вилли и, не раздумывая, столкнул его с крестовины. Еще какое–то время фашист барахтался в воде, пока не был погребен потоком.

Вдвоем — Штрекер и Горюнов — подплыли с крестовиной к женщине в халате, помогли ей забраться на этот плот, затем подобрали мужчину с забинтованной головой. Доставили к приступкам, вытащили из воды и опять поплыли…

Трудно доставалось и Тубольцеву. Пожилых лет, он и без того измучился, а тут еще, подплыв к немцу, увидел его синее, будто набухшее от воды лицо. Человек не шевелился, он, похоже, был мертв, и только рука, уцелившись за какой–то крюк в стене, подрагивала. Тубольцев пытался отнять его от стенки, но человек вдруг схватил своего спасителя за руку и держал мертвой хваткой, не отпускал. То и дело окунаясь, Тубольцев нахлебался воды, кое–как дотянул со своей ношей до незатопленного места.

Спасали до тех пор, пока у самих хватило сил…

На приступках метро скопилось уже много пострадавших людей, которых нужно было отправлять наверх. Но что делается сейчас там, наверху? И можно ли выносить их?

Пошатываясь, Костров медленно начал подниматься вдоль стенки. Боль в ноге не утихала. Выбрался наружу, на свет. Моментом позже прошуршал и грохнул снаряд, блеснуло в глазах рыже–рваное пламя. Не успев ничего сообразить, Костров ощутил тупой удар по голове и, теряя сознание, упал…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Вот и пришла к своему закату фашистская Германия. Германия третьего рейха. Когда–то Адольф Гитлер прочил ему тысячелетие, по сему поводу под камни стен закладывали памятные книги с золотым и серебряным тиснением на переплетах. Но — увы! — потомкам не доведется утруждать себя ни изысканием этих книг, ни копанием в фолиантах истории: неполных тринадцать лет просуществовал третий рейх и на глазах у всех развалился.

Злоба пыхала из всех кабинетов и отсеков подземных темниц бункера Гитлера. Злоба гуляла, вырываясь наружу и раздувая пожар над еще не остывшими развалинами Берлина. Тиран скрипел зубами. Тиран рвал на себе волосы. Тиран был в бешенстве, все чаще с ним случались приступы истерии и паркинсоновой болезни. И, если бы не магическая сила инъекций, возвращающая потухающую жизнь, Гитлера давно бы разбил паралич.

Тираны не умирают в одиночку, и Гитлер требовал новых жертв. Орел–стервятник был ненасытен.