Из уст в уста

— А как иначе выяснить, какое отношение Ванда Фей и Дженни имеют к Портеру Мередиту? Глория либо действительно ничего не знает, либо не хочет говорить. В любом случае от нее мало толку. Наша единственная зацепка — Сесилия Смак. Она знакома и с матерью, и с девочкой. Более того, она не сможет этого отрицать. У нас есть доказательство — фотография.

— Она сможет другое — вызвать полицию. — Борода Матиаса теперь напоминала огород перед севом. — И обвинить тебя в преследовании. Или еще бог знает в чем.

— Поэтому и надо взять с собой Глорию. — Я пожала плечами. — Не станет же Сиси натравливать полицию на свою подругу. И если она не захочет беседовать с незнакомцами, то с Глорией ей придется объясниться.

По-моему, предложение было вполне разумным, но, судя по встревоженной физиономии Матиаса, я молола полную чушь.

— Не хочу, чтобы у тебя были неприятности… — просительным тоном начал он.

— …поскольку их у меня и без того хватает, — закончила я.

Непременно поблагодарю Матиаса за участие, но попозже, когда перестану злиться. То он возражает против встречи с Глорией, то пытается помешать залезть в картотеку Бартлета, а теперь противится встрече с женщиной, которая может помочь найти истинного убийцу.

— Видишь ли, — мой голос звучал резковато, — я тоже не хочу неприятностей. Именно по этой причине мне необходимо встретиться с Сиси Смак.

— Ради бога! — Матиас закатил глаза. (Вот опять! Мой друг напоминал заезженную пластинку.) — Неужели ты полагаешь, что обеспеченная и довольная жизнью дама станет откровенничать о сомнительных делишках пятнадцатилетней давности?

— Кто знает? Съездим и проверим. — Я двинулась к выходу, но Матиас удержал меня за руку.

— Расспросы о прошлом ей могут не понравиться.

— А мне обвинения в убийстве уже не нравятся.

Я выдернула руку и решительно направилась в соседнюю комнату.

Глава 14

Как я и предчувствовала, транспортировка Глории вылилась в коллективный проект. Матиас подхватил ее под одну пухлую руку, я — под другую, однако лишь с третьей попытки нам удалось поставить толстуху на ноги.

Если бы я напилась так, что не держалась на ногах, мне было бы неловко. Однако Глория считала опьянение своего рода достижением.

— Ну и нагрузилась же я! — расслабленно сообщила она, явно гордясь собой, и весело подытожила, пока мы с Матиасом, кряхтя и охая, приводили ее в вертикальное положение: — Ну просто в стельку!

Матиас со значением глянул на меня: мол, слыхала, она сама подтверждает, что пьяна.

Я ответила не менее выразительным взглядом: ну и что с того? Да будь Глория хоть в коме, мне все равно необходимо поболтать с ее подружкой.

Распрямившись с нашей помощью, толстуха, к моему изумлению, обрела способность передвигаться самостоятельно. Словно оторвавшееся колесо, она то и дело натыкалась на стулья и хваталась за Матиаса, однако исправно переставляла ноги и умудрилась добраться до лестничной площадки, ни разу не грохнувшись.

За меня Глория не уцепилась ни разу. Стоило ей подняться с дивана, как она отпихнула мою руку. Так же она отвергла бы Дракулу, вздумай тот подставить ей плечо.

Я не обиделась. Если бы Глория хваталась за меня, то могла бы помять ценную находку — конверт, папку с фотографиями, которую я держала в руках.

Когда мы начали спуск по узкой лестнице, толстуха уже не балансировала на каблуках, используя Матиаса в качестве страховки. Она поступила проще: вцепилась в него мертвой хваткой. Но, несмотря на то что Глория крепко держалась за Матиаса, у меня сердце уходило в пятки. На поворотах толстуху так заносило, что я опасалась, как бы она не сделала двойное сальто через перила. Увлекая за собой моего друга.

Но не врет старая поговорка: Господь бережет детей и пьяных. Глория добралась до двери на улицу без происшествий.

Стойкий оловянный солдатик.

Оказавшись на улице, она еще больше прониклась воинским духом и затянула песню.

Если за всю жизнь вы ни разу не слышали, как пожилая одурманенная лягуха орет "Путников в ночи", то, по-моему, вы толком и не жили. Правда, после такого концерта вам, возможно, совсем расхочется жить, но это уже другой вопрос.

Что нашло на Глорию и почему она вдруг заголосила во все горло, было выше моего понимания, но, вероятно, пьяным не требуется особых поводов для песнопений. Она прошлась по репертуару «Битлз», а потом завела "Танцы под дождем".

Последняя песенка была явно не к месту. Дождя не было и в помине, да и Глория, едва переставлявшая ноги, вряд ли сумела бы сплясать.

Продолжая горланить, она уселась рядом с Матиасом. Я протиснулась на заднее сиденье, дверцы захлопнулись, но Глория не заткнулась.

Мало того, стоило Матиасу включить двигатель, как она запела громче, дабы шум не заглушал ее пения. Зря надрывалась. Ее голос был бы слышен даже при авиационной катастрофе.

Однажды Глория все-таки прервала концерт, когда мы свернули к "Ивовому Гребню". Оборвав на полуслове "Люби меня нежно", она резко повернулась к Матиасу:

— Мы правда едем к Сиси, а?