Из ниоткуда в никуда

– Я? – Женя замолчала, пытаясь прежде осмыслить, что хочет сказать. – Словно выпала из жизни. Только и думаю о всей этой чернухе. А еще мне постоянно снятся кошмары с этой покойницей. И в них она меня обвиняет за то, что я могла, но не сделала.

До последнего пытавшаяся казаться сильной, Женя не выдержала и разрыдалась. Флейман же, увидев плачущую девушку, испугался и отвел глаза в сторону. В тот же самый момент он заметил, что все близсидящие гости джаз-клуба шепчутся и с особым интересом смотрят в его сторону. От такой сцены совершенно всем в одночасье стало неловко. Но выдохнув, Феликс все же нашел в себе силы, чтобы пододвинуть стул и, едва касаясь, обнять Женю за плечи.

– Послушай, Женя, ты не виновата в том, что эта девушка оказаласьсломанным человеком.

– Что ты хочешь этим сказать? – донеслись слова сквозь ладони.

– Нормальные люди не обрывают свою жизнь от безответной любви. Она и без участия того подонка была предрасположена к суициду. Ты же не знаешь – может она с самого детства значилась неуравновешенной. И даже останови ты ее тогда, она бы все равно покончила с собой. Не в тот день, так через неделю или месяц. Поэтому перестань себя винить.

– Не только в этом проблема.

– А в чем еще?

– Я умудрилась нажиться на ее смерти.

– Каким образом?

– Я забыла упомянуть, что никакого отношения к их театру не имела. Меня как-то случайно занесло к ним на репетицию, а потом я просто мечтала попасть к ним в труппу. Мне понравились сами люди, но я бы вряд ли попала к ним, потому что объективно бездарна. Однако в глубине души я все же надеялась, что Лиля обратит внимание, как я переживаю со всеми, как делю с ними тяжелое время. И ведь так оно и вышло. В больнице она сказала мне: «Знаешь, все это время ты была с нами, поэтому мне уже не хочется тебя отпускать».

– Но ведь это же наоборот здорово, что ты их поддержала.

– Ничего подобного я не делала. Только таскалась за всеми, как хвостик. И добилась своего – мне отдали Сонину роль из последнего спектакля, даже без конкурса. Несложную. Там даже слова не нужно учить, потому что их нет.

– Посмотри на это все с другой стороны. Театр переживает нелегкие времена – он потерял сразу трех актеров. Будь я на месте Лили, то тоже бы считал твое появление чудом.

– Я боюсь не оправдать ее ожидания.

– Просто делай, что можешь. Это все, что от тебя требуется.

– А если я совсем ничего не могу? Такая, как я – все завалит.

– Сколько у тебя осталось времени на подготовку?

– Премьера уже на следующей неделе, в четверг.

Феликс замолчал, чтобы хорошо все обдумать и сказать самый верный ответ. Но Женя его опередила:

– Какая дура, черт возьми.

– Прости?

Девушка резко изменилась в лице. Наспех вытирая глаза ладонью, она засуетилась так, словно куда-то опаздывала.

– Нет, это ты меня прости.

– За что? – непонимающе посмотрел на девушку Флейман.

– Забудь, пожалуйста, все, что здесь произошло. Не знаю, что на меня нашло. Я-я, пожалуй, пойду.

Женя уж была готова встать и уйти, когда Феликс ухватил ее за рукав, чтобы сказать последнюю фразу. Он был уверен, что именно эти слова она хочет от него услышать:

– Я приду тебя поддержать.

– В смысле? Зачем? – искренне удивилась и широко раскрыла глаза Женя.

– Если ты будешь знать, что я в зале, то тебе уж наверняка не захочется ударить в грязь лицом.

Женя вопросительно посмотрела на Флеймана, пытаясь понять – то ли он серьезен, то ли шутит.

– Музей Эрнста Неизвестного. В шесть.

– Я буду.

– Глубоко сомневаюсь, Феликс. Прощай.

– До свидания, Женя.

Как только девушка встала и повернулась спиной к Феликсу, он вздохнул с облегчением, что все разрешилось само собой. В душе Флейман знал, что на спектакль он не придет. По крайней мере, так бы все и сложилось, если бы Женя не оставила на столе очки.

«Разве все это время она в них ходила? – не поверил своей памяти молодой человек. Любопытства ради он потянулся за ними, чтобы примерить. – Самое странное, что в них я вижу намного лучше».

VII. Портрет мертвого изнутри художника

За большим столом, кроме меня, сидит троица: отец, старуха и молодая девушка.

«Ну, слава Богу, значит, не…», – думаю я с радостью, но мысль обрывается. – Только не говорите, что я умер?

– Нет, ты не умер – раздается трио чужих голосов.

– Тогда, сон ли это?

– Да, это сон, – подтверждают они.

«Только бы не проснуться», – не успеваю заключить я в мыслях, как все погружается во мрак.

* * *

– Куда ты подевался?

Я стою в кромешной тьме зажатый между двумя дверьми. Железная холодит мне спину, а от деревянной невыносимо болят колени.

– Словно сквозь землю провалился.

Глаза стали привыкать ко мраку. Запрокинув голову, я стал тщательно рассматривать потолок. На первый взгляд он казался идеально ровным. На белой известке только единственный изъян бросался в глаза – в углу. В темноте его не разглядеть, но он очень напоминает вздутую вену.

– Где же ты?

Я сконцентрировал все свое внимание на вене. Расплывчатый образ медленно приобретал очертания, пока не собрался в гадкое насекомое с целой сотней тоненьких лапок. Замерев, оно якобы что-то выжидало.