Из меди и перьев

– Куда ты пойдешь, девица слаба. Точно смерть бледна, ей только мужчины в комнатах не доставало. Сиди уж.

– Я ее спас, – южанин в сердцах ударил кулаком по столу. – Она моя подруга. И сидеть в неведении я отказываюсь. Я здесь хозяин!

Мать только мимоходом дала ему подзатыльник и ушла в сторону гостиной. Каталина ревела в комнате уже все утро. Может, сперва проведать сестру?

– А я говорю, пустите меня! – раздался крик в главных дверях и топот ног. После ночного происшествия Микаэль распорядился усилить охрану. – Пустите, меня ждут!

Южанин поспешно подошел к главному входу и столкнулся нос к носу с тем типом, от которого Сольвег пряталась в лагере Горных домов. Может, это и он же был на балу.

Он бешеным взглядом уставился на Микаэля и через секунду к его горлу был приставлен крошечный ножик для сбора трав. Микаэля, признаться, это не впечатлило.

– Я должен увидеть ее, – рявкнул чужак. – Срочно. И если надо будет, ты, южанин, меня не остановишь.

Микаэль чуть приподнял голову, чтобы лезвие не так сильно упиралось в горло. Чужак на его взгляд выглядел жалко, хоть и отчаянно.

– За тобой стоят четыре вооруженных человека с саблями. Шевельнешь своим ножом хоть на дюйм – ты труп. Шевельнешься сам – ты труп. Оскорбишь меня еще раз в моем доме – ты труп. Мне кажется, я понятно объясняю.

Нож дрогнул в руке мужчины, и он с неохотой его опустил.

«Так, так. Вот видимо и новоиспеченный отец. Какой же, помилуйте, мерзавец. И как Сольвег с таким связалась?»

– Я должен ее увидеть, – хрипло проговорил тот. – Я не причиню ей вреда. Я… Она мне нужна.

Микаэль кивнул.

– Это уже на что-то похоже… Изволь, но только не делай глупостей. Я буду стоять под дверью, и, если ты хоть чем-то расстроишь ее – пересчитаешь все ступени этой лестницы.

– Извольте, сударь, – улыбка у него, надо сказать, препротивная.

– Пойдем, – южанин пожал плечами. – И не буди ее, если спит.

***

Каждая ступенька этих бесконечных лестниц казалась ему подъемом на гору. Каждый коридор – бесконечным туннелем. О том, что случилось с Сольвег, он узнал еще ранним утром. Каждая таверна об этом шумела. Все видели, как южанин тащил израненную женщину через весь город. Немудрено было догадаться, что это была за женщина. И он бросился сюда. Как был, без оружия, с каким-то жалким ножичком решил прорываться в один из самых богатых домов города. Смех один. Но к горлу подступала истерика. Чем ближе они подходили к двери Сольвег, тем сильнее ему хотелось проснуться и узнать, что все это страшный сон.

– Заходи, – недружелюбно сказал южанин и отворил перед ним дверь. – Только без глупостей.

Он толкнул рукой дверь и вошел в полумрак комнаты. Одна штора была отдернута, чтобы хоть какой-то свет лился из окна. В ворохе одеял и подушек лежала Сольвег. Его Сольвег, его возлюбленная. Тонкие руки поверх одеяла казались такими бледными, маленькими. Так ярко виднелись на них синяки и царапины. Глаза ее были открыты. Она не спала. Магнус подошел к постели и, еле сдерживая волнение, взял ее за руки. Потом позвал.

– Сольвег. Сольвег, любимая. Ты меня слышишь?

– Слышу, – был глухой ответ. Она неловко повернула голову, чтобы видеть его и в глазах ее отразились боль и разочарование. – Я не хотела тебя видеть, Магнус. Что ты забыл здесь.

– Тебя, – так просто ответил он. – Что еще я могу забыть в этой жизни. Только тебя.

Он помолчал.

– Я так счастлив, что ты жива. Кая-Марта… Видимо, эта тварь добралась до тебя. Я знал ее в юности. Больше этого не повторится. Это этот никчемный южанин втянул тебя в это. Больше никаких охот, Сольвег. Никаких желаний волшебной птицы. Когда ты поправишься, я увезу тебя, любимая, – его голос сорвался, он прижал ее руку к щеке. Сколько раз он уже обещал ее увезти? Десять? Сотню? Она не хотела. – Просто увезу и мы уедем, куда ты захочешь. Захочешь в Руад – поедем в столицу. Там королева закатывает такие пиры, такие праздники по осени. А хочешь – в Олат, к лесам и озерам, чтобы ты могла любоваться своей красотой в их водной глади. У нас будет свой дом в несколько этажей. С прислугой и садом, я позабочусь, родная. Ничто больше в целом мире не напомнит тебе о боли и страхе. Я буду с тобой. Позволь мне быть рядом с тобой, ведь мы друг без друга не можем. Я не могу…

Он положил голову на одеяло и уткнулся ей в живот. Он надеялся вот-вот почувствовать ее тонкую ручку на своих волосах, как прежде. Когда она по-хозяйски небрежно гладила его, точно зверя. Но она его не коснулась. Но и руки своей не вырвала.

– Сольвег, родная… Что ты молчишь? Скажи, хоть слово. Тебе больно?

Сольвег слегка повернула к нему голову. На бледном лице синеватые губы казались мертвецкими.