Из ада в рай и обратно

А. Н. Яковлев высказал предположение, что Сталин (сознательно поставил евреев во главе одиннадцати из двенадцати крупнейших лагерных комплексов[29]. Не могло быть такого случайного совпадения. И не сами же себя они назначили. Никто, кроме «вождя», утвердить кого-либо на таких должностях не мог. Эта очень серьезная гипотеза заслуживает внимания и обсуждения.

Солженицын в «Архипелаге Гулаг» рассказывает, что «живет упорная легенда: лагеря придумал Френкель». Наверно, «придумал» все же не он, но Сталину было явно с руки, чтобы это, отнюдь не почетное, авторство приписали не Ленину, не Дзержинскому и уж тем более не ему самому, а безвестному еврею Нафталию Френкелю, отличившемуся неукротимой энергией, изобретательностью, деловитостью в сочетании с жестокостью и цинизмом[30]. Махинатор и организатор темных афер в России и за границей, многократно арестовывавшийся чекистами, Френкель уже в качестве заключенного стал надсмотрщиком над другими заключенными, а потом, освобожденный, назначенный на большой энкавэдистский пост, получил орден Ленина и дослужился до генеральского звания. Встречавшийся с ним в пятидесятые годы советский (ныне израильский) журналист Шимон Черток утверждал на страницах журнала «Континент», что Френкель «сумел выжить благодаря адскому дару: умению заставить заключенных за пайку гнилого хлеба и миску тухлой баланды день и ночь до полного изнеможения работать на своих тюремщиков».

Ясно, что этот адский дар Сталин никак не хотел приписать себе, и молва, переадресовавшая его Френкелю (не исключено, что намеренно запущенная из лубянского штаба), хорошо работала на мудрый замысел «чудесного грузина». Столь же ненавистными заключенным, и – справедливо ненавистными, разумеется, были другие начальники лагерей, и Сталин мог испытывать лишь удовлетворение оттого, что ревностно служившие ему евреи-садисты вызывают презрение и злобу у миллионов своих рабов. Эту горькую страницу истории российского еврейства, а значит и России, негоже замалчивать: она требует глубокого, объективного анализа и четкой оценки – ни то, ни другое нельзя отдавать на откуп злобствующим юдофобам, извлекающим из этой, никого не красящей, страницы истории свой пропагандистский капиталец.

Подчеркнем, однако: палачей русского (грузинского, армянского, латышского, польского и пр.) происхождения было не только не меньше, но на определенных этапах значительно больше, чем евреев, особенно на региональном уровне (в этом каждый может убедиться, обратившись к ценнейшему справочнику: «Кто руководил НКВД. 1934-1941 г.» (Сост. Н.В.Петров и К.В.Скоркин. М., 1999.). Однако их палачество с национальной принадлежностью никак не сопрягалось в сознании, зато истязатели и палачи (конечно же, истязатели и палачи!) еврейского происхождения непременно воспринимались прежде всего как евреи.

Если бы их хоть как-то беспокоила репутация народа, к которому они принадлежали (хотели того или нет, но – принадлежали), да к тому же с тем клеймом, которое накладывали на этот народ отечественные черносотенцы разных призывов, они, возможно, бежали бы без оглядки от кресел в том ведомстве, куда их тянули. Но в том-то и дело, что интересы соплеменников были им глубоко чужды, ничего собственно еврейского в них не было, евреев они терзали точно так же, как не евреев. Даже еще свирепей, – чтобы не заподозрили в покровительстве.

Кем они были, все эти члены Лубянской зондеркоманды? Безграмотным и тупым плебсом с комариными мозгами, поднявшимся на гребне «революционной» волны! Так и не овладевшие никакой профессией ученики портных, сапожников, парикмахеров, приказчиков, официантов… Лишь очень немногие из них имели даже начальное образование. О среднем, тем более о высшем, и речи быть не могло. Для них работать там, да к тому же на полковничьих и генеральских постах, было делом не постыдным, а почетным. «Генерал Михаил Белкин, – рассказывает об одном из этих заплечных дел мастере историк и публицист Лев Безыменский, – (в молодости) еврейский рабочий, был не единственным человеком такого рода у Берии, которому верно служили много евреев (и Ежову тоже! – А. В.) ‹…› Берия понимал, как можно использовать евреев, которые евреями быть не хотят»[31]. В том смысле не хотят, что не щадят никого, демонстрируя свой несгибаемый пролетарский интернационализм.