Иваны

Как и все в те годы, мы были и пионерами, и комсомольцами. А я даже секретарем комитета комсомола школы. Три года подряд...

Да и то правда - я легко учился и все успевал. И оставалось еще время, которое я с охотой отдавал другим.

Романек окончил школу на год раньше меня с золотой медалью. Я слышал, что он поступил на химический факультет МГУ, из-за этого теперь мы встречались редко.

Я тоже, как и Романек, тянул в школе на золото, но меня не утвердили в РОНО, поставили тройку по геометрии.

Словно громом был я поражен случившимся. Сидел на скамеечке напротив входа в школу и никак не мог отойти от этого потрясения. Я же болтался по райкомам, хорошо знал высокий авторитет школы и не допускал даже мысли, что наша Нина Дмитриевна, обожаемая всеми директриса, могла быть так унижена.

Нина Дмитриевна, выйдя из школы, подошла, положила мне руку на плечо и сказала:

- Не горюй, Ваня! Ты все можешь.

"Ты, Постный, как Иманнуил Кант, - вспомнил я, как сказал Романек, когда пришел как-то в школу навестить Нину Дмитриевну. - По тебе можно часы сверять".

- А все-таки, что же случилось? - спросил я директрису. - - Да просто твоя работа попала к ним на стол до перерыва на обед, - отшутилась она...

Экзамены я сдавал теперь на общих основаниях. Я не добрал одного балла в МИФИ и пошел работать монтером на косметическую фабрику неподалеку от дома. Но теперь я пошел на фабрику рабочим, наотрез отказавшись от работы в райкоме комсомола.

* * *

- Поступай к нам, - позвал Романек, который был уже на втором курсе химического факультета МГУ.

И на следующий год я тоже стал студентом МГУ, студентом физического факультета.

Годы студенчества - лучшие годы в жизни. Нам, студентам, было хорошо, но хотелось, чтобы было еще лучше. Мы верили в свое будущее! Мы надеялись на будущее! Мы любили и были любимы. Наши родные и близкие не чаяли видеть в нас ученых, инженеров, профессоров, академиков...

Вместе мы встречали пробежками утро. Ходили по выставкам. Вместе проводили все вечера: дискуссии, вечные разговоры о литературе, искусстве, поэзии.

Вместе мы занимались спортом в сборной МГУ, соперничали в борьбе за факультетские первенства МГУ. И Ломоносов всегда встречал нас, из стоящих друг против друга факультетов, будущих ученых.

Чарующие похождения на танцы оставили неизгладимые следы в наших молодых душах. Танцы бывали во всех зонах, где жили студенты. И мы ходили во все зоны друг к другу на танцы...

На одном из вечеров Романек познакомился с русоволосой девушкой Зиной Хлоповой. Зикой, как ее звал Романек. Танцы были в зоне "Е", в которой жили журналисты.

Сколько восторгов выложил Романек передо мной в те долгие вечера наших бесед о жизни, о счастье! Но никогда еще не говорил столько нежных слов о девушках вообще и об этой девушке с факультета журналистики.

Романек любил и умел находить людей. И я невольно, как его друг, купался в теплых лучах славы и успеха Ивана Романова...

Вскоре Зина, окончив факультет, уехала в кемеровскую газету. Романек через год также окончил свой факультет и остался в аспирантуре. Они писали друг другу замечательные письма. "Мне хочется тебя обнять! Ведь не чужие мы друг другу. Иль не в тебе нашел подругу, любимую, сестру и мать!" писал Романек...

Однажды осенним солнечным днем Зина прилетела в Москву, чтобы быть свидетелем выходящей замуж подруги Гали. Зина позвонила и попросила Романька быть свидетелем от жениха на свадьбе.

Радости Романька не было предела! Тем более что он знал Илью, который учился курсом старше.

Едва ли не первый раз в жизни Романек надевал галстук, тщательно причесывался перед зеркалом, словно женился сам.

- Ты умеешь вязать эти проклятые галстуки? - спросил Романек.

- Конечно, - ответил я. - А ты распарился-то с чего? - спросил я.

- У меня предчувствие. Должно что-то произойти, - ответил Романек.

- Как же может быть иначе-то? Свадьба же, - ответил я. Романек рассеянно смолчал...

На свадьбе в кафе "Под интегралом" гостям, как обычно, было весело и "горько". Но, когда гости пришли к выводу, что им "горько" и от свидетелей, Зина поцеловала Романька так страстно и так долго, что в тот же вечер Романек предложил Зике руку и сердце...

* * *

Галя с Ильей укатили в отпуск, оставив маленькую свою комнатушку пустой.

На следующий день в той же комнатушке собрались идти в загс уже Романек и Зина.

Я не мог не быть свидетелем на свадьбе со стороны Романька. Свидетельницей со стороны Зины должна была быть сокурсница, которая собиралась подъехать прямо в загс.

Я пришел в комнатушку на пять минут раньше, и очень огорчился, что Романек опаздывает. Зина успокоила меня...

Мы стали ждать, сварили кофе. В окно, словно в зеркало, смотрелся солнечный день бабьего лета. Зина налила в кофе коньяку. Вскоре мы перешли на коньяк без кофе, выпили. Потом выпили еще. И еще...

Зина села ко мне на колени и зашептала:

- Ах, мой милый Ванечка! Ванечка! Ванечка!

Все во мне мутилось, крутилось, дыбилось. И не только от выпитого коньяка...

Романек пришел слишком поздно.

Предательство мое мы обсудили с ним на другой день.