Иван-Царевич — Иван-Дурак, или Повесть о молодильных яблоках

Братья встретились за каменной оградой, подле стреноженных лошадей. Луна исчезла, затянутая облаками в омут. Далеко на востоке начинала растягиваться тонкая бледная полоска — предвестница зари. Волшебный серебряный свет в степи померк, уступая место сумеркам и клубящемуся туману, медленно поднимающемуся от земли. Братья спустились вниз, зябко передергиваясь от росяной сырости и влаги, впитавшейся в штаны. В одном месте из травы торчала лысая макушка плоского камня. На него и сели, поджав под себя ноги.

— Прохладно, — Оскар стукнул зубами, обхватил себя за плечи.

— Прохладно, — поежился Борис. — Верволк еще не появился.

— Скоро вернется. — Братья переглянулись.

— Вот что, Борис, — заговорил Оскар, — этот вопрос, как старшему, тебе решать. — Он вытащил из-за голенища длинный кривой нож, который раньше служил старшему царскому садовнику для обрезания кустов. Нож лег между братьями.

— Какой вопрос? — Борис покосился на нож. Сделал вид, что не понимает.

— С младшим братцем.

— И что?

— Я считаю, что раз ты старший брат, тебе по старшинству и надлежит занять царский престол.

— В смысле?

— В смысле, что иначе его займет Иван. У него на руках весь прикуп.

— Прикуп, — пробормотал Борис, посмотрел на свои крепкие сильные ладони. — А ты?

— Я? — Оскар тихо рассмеялся, — По праву среднего брата я наследую матушкино королевство, женившись на Жанне. Жизнь в западных королевствах мне всегда импонировала. Мамашу на пенсию отправим. Хватит, порулила, пусть другим царственный руль уступит. Может, они с отцом опять сойдутся. Оба на почетных пенсиях.

— Может, и сойдутся.

— Поэтому свой вопрос я решил, а твой остается открытым.

— Что ты предлагаешь, пойти — и их сонных?..

— Хочешь, режь обоих, тебе свидетели ни к чему, а я с Анжелой молчать буду.

— Будешь?

— Буду, буду.

— Сонных?

— А каких? Мое дело — совет дать, а в деле я тебе не помощник.

— А ты сам смог бы?

— Что?

— Ваньку с Машей зарезать?

— Честно сказать?

— Честно.

— Нет.

— Почему?

— Я их должник, — Оскар чихнул. — Хоть он и дурак, но меня из тюрьмы вытащил и казну батюшкину сэкономил.

— Выходит, я душегуб?

— Я не говорил. Я не знаю, чего ты хочешь? Прожить всю жизнь на кухне, подле своей богатырки? Так и скажи.

— Так и говорю, почему бы нет? — Борис тяжело вздохнул. — Она, бедняжка, может, сейчас не спит, переживает за меня, непутевого.

— Тебе она нравится?

— А ты как думаешь? Знаешь, она у меня какая?

— Какая?

— Нежная и боевая.

— Извини, не знал, — Оскар спрятал нож. — Значит?

— Значит, пусть дураку все достается.

— Тебе виднее, ты старший. — Оскар поднялся, посмотрел на курган. С него кто-то спускался. — Жанна?

— О чем сговариваетесь? — она села меж братьев.

— Ни о чем, — Оскар попробовал обнять невесту, но Жанна оттолкнула руку.

— Ивана обижать не дам. Младший брат у вас — умничка. И невеста у него замечательная.

— А мы ничего не имеем против, — ответил Оскар.

— И что решили? — Анжела улыбнулась и позволила себя обнять.

— Мы решили, что здесь наши пути расходятся — до свадьбы Ивана и Маши.

— Я хочу вернуться к Ульяне, — сказал Борис, шумно вздыхая. Он переживал, и было от чего: хорошо представляя радость встречи и тяжелую длань богатырки-поляницы.

— А мы поедем домой, к матушке, — мечтательно проговорила Анжела, — ей, вместе с вашим батюшкой, на пенсию пора.

— Я обещаю тебе быть хорошим королем, — сказал Оскар, нежно целуя Жанну.

— Даже не сомневаюсь, твоя матушка в последнее время, как хобби увлеклась ядами, несколько рецептов показала мне.

— Учту.

— Да, а как с молодильными яблоками, — спохватился Борис, — у Ивана их пять, не много ли на одного царя?

Анжела и Оскар весело рассмеялись.

— Не много, — ответил Оскар. — Нам садовник такое рассказал.

— Яблоки молодильные — апельсинами называются, — вставила Анжела.

— У нас они редкость, а на востоке, в садах Гесперид — трескай сколько можешь…

— Пока не помолодеешь.

— Фрукт есть фрукт, — Оскар и Анжела опять рассмеялись, Борис последовал их примеру.

— Ладно, — первым поднялся Борис, — пора седлать коней.

— Пора…

* * *

Когда Иван и Маша проснулись, никого, кроме трех пасущихся коней, на кургане не было. Сивко, увидев хозяина, радостно заржал, поздравляя с добрым утром. Остальные лошади последовали его примеру.

— Странно, а где все?

У подножия кургана кто-то тихо скулил. Иван с Машей поспешили на скулеж и нашли сидящего на плоском камне Серого. Верволк, обхватив ноги, тихо стонал и раскачивался из стороны в сторону.

— Что с тобой? — спросила Маша.

— Ох, набегался я, все ноги стер. Ох, как болят, — заныл Серый.

— Ты братьев не видел? — задал вопрос царевич.

— Встретил. Тебе привет передавали и просили не беспокоиться, сказали, что обязательно приедут на свадьбу с подарками. Такая ночь была, ох…

— Какая?

— Я с такой волчицей познакомился, настоящая леди. У-уу-ууу! — взвыл Серый.

— А как же русалия? — спросил Иван.

— А что — русалия? Ты ей не скажешь, а она не поверит.

Следующую ночь путники провели в придорожном трактире «Перекресток», у Прохора. После него и дорога дорогой не казалась, а был короткий путь домой.

* * *