Иван-чай-сутра

— Кого-то ищут? — спросила с вышки Маня, когда мужик исчез в иван-чае.

— Ну, вот что ты делаешь?! — накинулся на нее Кир.

— Трузера снимаю, — удивленно ответила Маня. — А что?

— Можно немного и потерпеть.

— Мне жарко, — сказала Маня, стаскивая джинсы. — Чего ради я буду париться.

— Здесь не море, — сказал Кир. — Места дикие.

— Ну я бы не сказала, — ответила Маня. — Это просто по Майку: сидя на белой полосе… Я думала, он спросит, как пройти в библиотеку, этот кругляш-мэн.

— Черт, может, он знает, где тут вода, — спохватился Кир.

Слышно было, как заработал мотор под горой, хлопнула дверца, и тихий рокочущий звук начал отдаляться.

Маня сняла рубашку, устраиваясь на спальнике, накинутом на жерди, в позе лотоса.

— А я врубилась! — вдруг воскликнула она. — Кого они ищут!

— Кого? — устало спросил Кир.

— Да Уайта!

Кир хмыкнул, пожал плечами.

— А кого же еще? — спросила Маня.

— Ну, мало ли, — протянул Кир.

— Его, его, — убежденно сказала Маня, — этого стремного фазера.

— Да он не старый, — возразил Кир.

— Кто, Уайт?

— Да черт с ним!.. Птича, я изнываю от жажды, и сейчас выпью весь чай.

— Ты не посмеешь это сделать.

— А вот посмею!.. И мы свалим отсюда.

— Кир! Не будь таким кайфоломщиком!

— Буду, майн генерал.

— Кир! Это измена! Прекрати!

— Ха-ха-ха! Да, такой я гопник и фашист. — С этими словами Кир взял черный котелок и приник к нему. Разгневанная Маня тяжело соскочила с помоста и кинулась к палатке. Кир тут же поставил котелок и успел защититься от затрещины. Маня размахнулась опять, но Кир поднялся ей навстречу, крепко обхватил ее.

— У тебя не голубиная лапка! Хоть ты и Птича.

Маня потребовала, чтобы он отпустил ее, но Кир только крепче стиснул объятия.

— Абе найн! Не дам калечить себя. Меня. Знаю я ваш хваленый пацифизм! Коммандо цурюк!

— Кир! Больно же!

— А мне?

Он прижал Маню к сосновой коре, нагнулся и схватил ртом прыгающий пылающий сосок. Маня еще раз попыталась его оттолкнуть, но у нее ничего не вышло, Кир вцепился в сосновый ствол. Маня обмякла. «Дас ист шёон… — хрипло зашептал Кир, переводя дух, — дас ист шёон…»

* * *

Каменный Клюв видел внизу привычную зеленую кипень и малиновые разводы и пятна и ржавый штырь, на котором не раз отдыхал, чистил перья своего поношенного, но еще прочного иссиня-черного наряда. Хотел он и в этот раз туда опуститься. Но что-то было не так. Он заложил круг, поплыл над горой, разглядывая странное гнездо на ржавой верхушке… кострище… крошечный домик… и два сливающихся тела.

Каменный Клюв сделал еще один круг, поворачивая в разные стороны голову с серокаменным клювом, хотел было прокричать свое: «Кро! Кро!» — но не стал, полетел дальше, храня молчание. И только перья в правом крыле звучно поскрипывали. Внизу зеленела пучина лесов, пестрели поля цветами, с холма глядели узкие лики берез.

* * *

Округлая гора, сплошь заросшая иван-чаем, в шапке молодых сосен осталась позади. Мягкая полевая дорога среди тысячелистника и крошечных березок уводила дальше. Джип покачивался, как на волнах. Иногда в багажнике звякало, и коротко стриженный круглолицый с тяжким вздохом замечал: «Еще пробило сколько-то склянок на судне». После проводов в отпуск на заводе ему было не по себе. Но когда-то в юности он занимался спортивным ориентированием, и поэтому сейчас вынужден был сидеть рядом с водителем, держа карту на коленях и водя по ней грязным ногтем. Просьбы его и намеки оставались без внимания. Крепыш водитель — он же и капитан этого средства передвижения — был непоколебим.

— А если это уход? — нарушил молчание густобровый толстяк, развалившийся на заднем сиденье.

— Типа Льва Толстого? — переспросил светловолосый крепыш, не отрывая взгляда от дороги, крутя «баранку».

— Нет, — сказал толстяк, — по-японски.

Водитель взглянул быстро в зеркало на него.

— Это как?

Толстяк ответил, что некоторые японцы, дожив до середины, меняют имя, фамилию, город, специальность, даже порою семью. Начинают сызнова.

Сидевший с картой на коленях заметил, что пункт насчет семьи ему нравится, молодцы японцы… А то ведь на рыбалку уезжаешь — приезжаешь — все к той же Райке. А хорошо бы приехать, открыть дверь, а? что такое? глядь — молоденькая бабенка японской национальности прошмыгнула на кухню и уже семенит в кимоно с подносом. На подносе икра, водоросли и в пиалушке… Круглолицый звучно сглотнул.

Водитель и толстяк рассмеялись.

— Изверги! — бросил круглолицый, глядя в открытое окно на плывущие мимо кусты, деревья.

— Пашка, хватит мечтать. Гляди в карту. Дорога раздваивается!

Круглолицый Пашка уткнулся в карту, наморщил лоб, демонстрируя усиленную работу мысли.

— Ну? — спросил водитель, притормаживая.

— О-о, бодун, великий бодун, — простонал Пашка и наконец указал направо. — Туда!

— Ты уверен, Сусанин?

— Да, пан Влад.

Крепыш Влад в майке-тельняшке с татуировкой на плече из четырех букв IN RE оставил руль и взял у Пашки карту, спросил, где они находятся. Пашка ответил, что, судя по всему, в Старой Лимне. Влад посмотрел в окно.

— Ты видишь что-нибудь кроме бурьяна? — спросил он, оборачиваясь к толстяку.