ИВ. Тетралогия (СИ)

Глядя на ее возмущение моей бесцеремонностью, я не смог сдержать улыбки. Продолжая внимательно наблюдать, составлять мнение, делать умозаключения, я абсолютно ясно понимал, что все это напрасно. Да, она простодушна и мила. Ее открытое лицо и поразительные завораживающие глаза подобны открытой книге, кажется, я могу пересказать, какие мысли сейчас стайкой вьются под этой великолепной копной небрежно сколотых волос. Но в противовес вступало ощущение бесконечного секрета ее души, познать глубину которого вряд ли под силу кому-либо. Никогда прежде не сталкивался с подобным.

Пауза, возникшая от ее неловкости и моей осознанной отстраненности, затянулась. Девушка начинала заметно нервничать. И хотя даже наброска плана действий так и не возникло, я решил, что самое время сменить тему:

— Думаю, я могу тебе помочь! — бодро сообщил я, едва не расхохотавшись от ее изумления. — Скажешь, что не просила помощи? Но совершенно очевидно, что ты одна и тебе грустно, уже скучаешь по подруге, страшишься нового и с тоской смотришь в завтрашний день. Тогда как веселить печальных красавиц я умею даже лучше, чем подделывать документы, поверь! — я театрально-торжественно посмотрел ей в глаза, с видом фокусника, готового вытащить кролика из шляпы, самодовольно откидываясь в кресле.

— Это входит в перечень услуг, предоставляемых вашим клиентам?

Я продолжал увлеченно поражаться, слушая сарказм в ее голосе. Грозный вампир вторгся ночью в ее дом, а она не то что не боится, а сходу включилась в игру, словно уверена, что ей есть, что противопоставить мне. А если это так? Нет, покоя мне не видать, пока не докопаюсь до истины. Я думал, тайна кроется в личности мисс Санторо, теперь вижу, что настоящую загадку она тщательно оберегала.

— Разумеется! Если мои клиенты нуждаются, я прилагаю все силы и немалые таланты для того, чтобы они улыбались. Вот видишь? Ты уже улыбаешься! — действительно, не удержавшись от моего паясничества, Энджэль оживилась, сбрасывая настороженность и тревогу. — Я не ошибусь, если предположу, что ты очень привязана к подруге и сильно сбита с толку ее внезапным отъездом, чувствуешь себя потерянной и несчастной, а мир вокруг враждебным и серым. И было бы очень хорошо, найдись хоть одна живая душа в городе, кому ты небезразлична.

Болезненная грусть, омрачившая задорную улыбку, освещавшую пространство еще мгновение назад, кольнула меня острием осознания своей черствости. Болван, точно потерял возможность мыслить здраво. Кому здесь нужны твои аналитические способности? Спеша исправить положение и развеять набежавшую на ее лицо тень, я принялся за дело всерьез. Вернее, как раз наоборот.

Большую часть этой странной необыкновенной ночи я говорил без умолку, припомнив все известные мне байки и анекдоты из тех, что не стыдно рассказать молодой девушке. Поймал себя на том, что не мог сдержать улыбку, слушая ее звонкий доверчивый смех, глядя как блестят и переливаются ее удивительные янтарные глаза, словно с вкраплениями крошечных бриллиантов, дающих поразительную игру света. Как она уморительно колеблется, сомневаясь, верить ли моим шуткам или усомниться и подловить на выдумке. Также я счел необходимым рассказать ей о себе, касаясь общих и уже известных ей фактов, не собираясь пугать подробностями своей мутной биографии, стараясь все преподнести в гротескном виде, однако сохраняя видимость серьезности и важности.

— Теперь ты знаешь, что имеешь дело с настоящим национальным героем, и должна понимать, сколь велика оказанная тебе честь! — заявил я, едва сдерживая смех. Эль кивала, забавно хихикая. — Не веришь? Горожане обязаны меня на руках носить, а правительство, не сомневайся, вскоре вручит ключи от города, вопрос времени. Парижу необходима рабочая сила в лице готовых на все иностранцев, которые за копейки строят дворцы местным толстосумам и берутся за любую работу, вплоть до чистки канализаций и уборки улиц. А я делаю для них эту деятельность возможной, легальной и не преследуемой правопорядком. Ну, и главное, как ты только что убедилась, я мастерски развлекаю прекрасных девиц!

— Твои заслуги просто поражают, — продолжала смеяться Эль, давно позабыв печали и горестные мысли, явно все больше проникаясь ко мне доверием и, я смел надеяться, симпатией. — Раз уж и я пополнила ряды осчастливленных тобой мигрантов, надеюсь, ты не пошлешь меня в оплату услуг чистить канализации?

— Не знаю… — притворно задумался я, делая вид, что прокручиваю варианты. — Думаю, подобное не исключено.

Зачем я заговаривал ей зубы? Ответ на этот вопрос принес очередное неожиданное открытие в себе. Я желал непременно увидеть ее вновь. И дело не только в том, что я так ничего и не узнал, хотя ее сущность по-прежнему будоражила и разжигала нетерпеливый патологический интерес. Вместе с тем, мне хотелось еще раз услышать ее смех, увидеть доверительный открытый взгляд, мимолетные золотые блестки глаз. Труднее всего было признаться, что мне становилось неспокойно и горько на душе оттого, что, когда я уйду, грусть одиночества вернутся в ее сердце.