Ив Сен-Лоран

В январе 1998 года Ив Сен-Лоран красил волосы в черный цвет. «Я их столько потерял». Кутюрье как будто вновь обрел силуэт молодого человека, каким он был у Диора. Он похудел на шестнадцать килограммов. Неприукрашенные портреты Кометти для журнала Dutch, показывали опустошенное лицо, страшные глаза под очками в роговой оправе. Фотографии не понравились. Опубликование этих портретов, которое ждали как событие, прошло более или менее незамеченным в стенах модного Дома, где отныне пресс-служба публиковала только официальные фотопортреты, подписанные именами Андре Ро или Карлоса Мюкоза, самые любимые, снятые между 1958 и 1971 годами. «Ты похож на молодого доктора», — говорил ему Пьер Берже. «Тебе все это идет», — замечала Эдмонда Шарль-Ру, одна из немногих, кто давно называла его на «ты», будучи когда-то свидетельницей его первого появления в редакции журнала Vogue в 1955 году. «Ив, — говорила она, — вдохновенный тростник». «С первого дня он был узником своей стеснительности, долговязости, хрупкости, но которая, должно быть, ускользнула от чиновников Министерства обороны, призвавших его на срочную воинскую службу». В глазах писательницы в Сен-Лоране жил «разрушительный ангел». «Он остался в глубине души тем самым подростком, каким прибыл из Орана в Париж. Он заперт в своих проблемах, в своем творчестве, в своих страданиях. Он не жизнерадостный творец, каким был Фат. Но в то же время это не только измученный гений. На своей Голгофе он остается радостным, ощущающим в себе невероятную молодость».[986] Сен-Лоран, по-видимому, чувствовал облегчение. «Вы не должны сосредотачиваться на моде и слишком верить в нее, чтобы не попасть в ловушку. Вы должны смотреть на моду с юмором, выходя за ее пределы, веря в нее достаточно для того, чтобы создать себе впечатление, будто вы живете ею, но не слишком, чтобы иметь возможность сохранить свою свободу»[987].

Его коллекция на сорокалетний юбилей состояла всего из 56 моделей. На обложке программки, напоминавшей оперное либретто, обвязанное ниткой из красного атласа, была напечатана фотография Пьера Була — портрет Ива Сен-Лорана 1961 года, где он писал от руки свои инициалы, которые с тех пор стали одними из самых известных в мире. В самой программке были воспроизведены фотографии и эскизы на красном фоне: платье «Париж», его портрет работы Уорхола, рисунки из шести его коллекций у Диора. Рядом с красным сердцем слова: «Найти себя — самое трудное исследование, какое можно предпринять. Найти себя без компромиссов, честно и порядочно. Мне потребовалось сорок лет, чтобы найти себя, а иногда я все еще себя ищу. Ив Сен-Лоран». Несмотря на прекрасный финал с выходом Летиции Касты, коллекция не стала событием. Хотя в шифоновом зеленоватом платье или в модели из розового шелкового крепа он доверил зрителю свое сердце, как подросток, которым так и остался, но счастлив он только от созерцания моря, лежа обнаженным на золотом песке и чувствуя на коже игру ветра. Небесно-голубой габардиновый костюм и зеленая блузка из шелкового крепа цвета примулы излучали вечное торжество весеннего воскресенья в Оране. Многие нашли коллекцию слишком приличной, слишком манерной для Сен-Лорана, будто, спрятав свой священный трепет во временах своих подвигов у Диора, он отрекся от самого себя. «Ив Сен-Лоран празднует свой 40-летний юбилей в минорном ключе» — таково название статьи Сьюзи Менкес в Herald Tribune, она иронически ссылалась на известный силуэт «А», говоря о женщинах, «потерявших свой размер, но вовсе не потерявших аппетит к моде»[988].