Ив Сен-Лоран

Тем не менее Мишель де Брюнофф был соврешенно сломленным человеком: его сын Паскаль, участник Сопротивления, был расстрелян нацистами всего за несколько дней до высадки союзников. Для того, кто познал бездну отчаяния, красота порой становится единственным утешением. Мишель де Брюнофф решил снова издавать Vogue, который был закрыт в июне 1940 года. Две его дочери: Марион – на верстке, Ида – в отделе моды – присоединились к отцу. В январе 1945-го он представил номер Lib'eration («Освобождение»), достойный прошлых выпусков. Среди рубрик журнала были «Силуэты 1945-го», рубрика Сесила Битона[82] и Кристиана Берара; «Огни города», рубрика Александра Астрюка[83]. «Фотография ваших дочек нас порадовала», – признавался позже Кристиан Диор Мишелю де Брюнофф. Кутюрье создал для них свои первые платья из коллекции new look в январе 1947 года. В это время Мишель де Брюнофф и Кристиан Диор регулярно виделись и созванивались. Они создавали из мира моды, театра и критиков, «этих друзей прессы», как называл их Диор, отдельную семью, где близость пристрастий приводила к тому, что платья, драматурги и театральные залы зачастую назывались одинаково: «Эдмон Ростан», «Сара Бернар», «Жан-Поль Сартр».

В начале 1950-х годов Мишель де Брюнофф посещал самые шикарные танцевальные вечера и известные театральные премьеры, бывал за кулисами балетных спектаклей и на вернисажах, не забывая о модных дефиле haute couture, куда ломился весь парижский бомонд в первых числах февраля и в конце июля. Его журнал публиковал «постоянный отчет обо всем, что составляло шарм Парижа»[84]. Vogue – это еще и справочник who’s who в стиле caf'e society[85], который излучали леди Диана Купер[86], Розита Винстон, Карлос де Бейстеги[87], Артуро Лопес Вилшоу[88]. Последний – чилиец, чье огромное состояние выросло на гуано (эффективном удобрении, производившемся из экскрементов морских птиц), был женат на очень элегантной женщине, которая никогда не улыбалась. Певший на память куплеты Мистангет[89], Артуро любил шансонье, бистро и смешных молодых ребят. Злые языки говорили о нем: «Он не такой, как эти Виндзоры, которые говорят только по-английски и живут в Париже лишь из-за кутюрье и ювелиров». Стиль caf'e society делал Париж не только столицей искусства, но еще и столицей празднеств.

Париж собирал в свою коллекцию крупных птиц с любым оперением, которые встречались в отеле «Ритц» или по пятницам в ресторане Maxim’s. Они назначали встречи по телефону из своей парижской квартиры или посылали телеграмму из Буэнос-Айреса или Нью-Йорка. Здесь встречались элегантные чужеземки, молодые эстеты, супруги послов, светские декораторы. Они придумали чудесный коктейль из сухого розового вина, а из бистро сделали модное место, где женщины в вечерних платьях бросали на скатерть свою дамскую сумочку, чтобы наесться пирогов с кровяной колбасой, оставаясь при этом все время на виду, называя по имени важных персон этого мира. Они селились в отеле l’Eden Roc, заказывали ланч в ресторане Tour d’Argent.

Мишель де Брюнофф был светским человеком, в его профессии важно быть и принятым у Мари-Лор де Ноай[90], и увидеть спектакль «В ожидании Годо» в театре «Вавилон», и похвалить или отвергнуть пышный рукав или плоский карман, и поздороваться с Жаном Жене[91], который разглагольствовал в кафе Flore в белых штанах и розовой рубашке.

Он также появлялся каждый четверг у Мари-Луизы Буске[92], одной из последних женщин – хозяек собственного салона, где бывали Лиза Дин[93], герцогиня де Ларошфуко и Мари-Лор де Ноай. Прошли годы, и вот бывшая любовница писателя Анри де Ренье[94], которая принимала раньше академиков и литераторов в своей квартире на улице Буасьер, теперь открыла свои двери куда более пестрому обществу caf'e society. Она определяла тогда парижскую жизнь. «Кто пойдет в гости к женщине не юной, не красивой, не богатой? Весь мир стремится к ней, потому что она умна», – признавалась писательница Вайолет Трефузис, которую несчастные любовные отношения с Витой Сэквилл-Уэст[95] заставили отдалиться от женщин.

В нескольких шагах от редакции журнала Vogue, на площади Пале-Бурбон, корреспондентка журнала Harper’s Bazaar принимала гостей в очаровательной квартире, обставленной в стиле XVIII века.

Здесь всегда была возможность встретиться с кем-нибудь важным в одной из маленьких комнат анфилады: с критиком, декоратором, человеком театра… Здесь не обязательно вести себя невинно. Здесь люди «появлялись», «проходили мимо», как это делали Сесил Битон, Жюльен Грин[96], Жан Кокто, Бернар Бюффе[97], в сопровождении Пьера Берже, ментора его славы.