Южный череп

– Нет еще… Я же на дежурстве, не могу заниматься эротическими играми.

– Завидуешь.

Петр отдал клеща натуралисту.

– Может, откроешь для науки неизвестный вид…

7

Максу не спалось.

Лежал и смотрел в едва угадываемый палаточный свод.

У костра давно замолчали.

Из палатки Петра тоже не доносилось ни звука.

Макс вслушивался в постанывание умотавшейся за день Ольги.

Она маялась в дреме, бормоча и вскрикивая.

Теперь ее на Южный Череп и калачом не заманишь…

Постепенно Ольга впадала в тихий глубокий сон и теперь даже не ворочалась и мерно, спокойно дышала.

А Максу не спалось…

Вдруг Ольга учащенно задышала и начала, шурша бельем, покидать спальник.

Макс усиленно засопел, прикидываясь спящим.

Ольга приблизилась и тронула Макса за плечо, а потом ее медленные осторожные пальцы скользнули к его шее и замерли возле уха.

Макс расслабился. Наконец-то…

Ольга методично прощупала обширный участок шеи, выискивая эрогенные зоны, промассировала возбужденно пульсирующую артерию и, не убирая рук, нависла над Максом, наклонилась, нежно коснулась шершавыми губами чувствительной кожи, а затем резко, неожиданно, зло впилась зубами в намеченную точку.

Макс дернулся, но она навалилась всем телом и переплела свои ноги с его ногами, а ее руки вцепились ему в волосы.

Шея Макса онемела, и он перестал чувствовать боль, но то, что из него высасывают кровь, еще соображал.

Высвободив правую руку, Макс отыскал свалившийся с матраца тесак и наугад со всего размаху ударил в спину ошалевшей, урчащей от удовольствия Ольги.

Она даже не вскрикнула, но ослабила хватку и грузно отвалилась и поползла к себе.

Зажимая прокушенную шею немеющей рукой, Макс, шатаясь, выбрался из палатки и шагнул к затухающему костру.

Тихая милая Любаша обнимала Владика.

Хрипя, булькая, свистя горлом, Макс сделал еще пару неверных шагов и сквозь колеблющуюся пелену, в умирающем отблеске вскинувшегося пламени различил сидящего с ружьем на коленях Владика и Любашу, прочно присосавшуюся к беззащитной шее уснувшего натуралиста.

Ее юркие пальцы сноровисто поглаживали сонное бледное лицо доверчивого друга.

Макс шарахнулся в сторону, запнулся о натянутый шнур и, падая, угодил лбом в тысячелетний валун…

8

Петр проснулся среди ночи от шума и возни в палатке; кто-то энергично шебуршился возле матраца.

Периодически палатка тряслась и туго гудела.

– С ума посходили, что ли?

Петр включил фонарик.

– Прекратите сейчас же!

Одетая Любаша и голая Светка отчаянно боролись, стоя на коленях.

Плечи, руки и шея Светки были покрыты укусами.

А Любаша до ушей вымазалась в крови.

– Вы что не поделили?

Петр сел, не отводя фонарика с застывших вздорных, глупых девчонок.

– Мужиков на всех хватит!

Любаша вдруг отпустила Светку, оскалилась, крутанулась и на четвереньках выскочила наружу.

– Отделала тебя эта тварь!..

Петр протянул руку к распущенным всклоченным волосам Светки.

– Бедненькая…

– Мой, ты мой!

Светка, тряхнув расцарапанными грудями, кинулась на Петра.

– Мо-о-о-о-ой!

Фонарик отлетел в дальний угол, но не погас.

Петр опрокинулся на спину, но в последний момент инстинктивно успел ногами оттолкнуть взбесившуюся Светку.

– Убью!

Петр сгруппировался для отражения новой атаки.

– Не подходи, убью!

– Мо-о-о-о-ой!

Светка накатила голым, липким, тяжелым комом.

Петр метнулся через нее к выходу.

Он точно рассчитал нырок и только зацепил коленями распластанное тело.

Костер едва тлел.

Схватив охапку сухих веток, Петр загрузил костер и обернулся к своей палатке.

Но тут кто-то сбоку бросился на него.

Петр отклонился, и противник мягко рухнул рядом с разгорающимся хворостом.

Это была Любаша.

Петр попятился и наконец увидел растерзанного Владика.

Ружье валялось рядом.

– Вот тебе Южный Череп!

Петр подхватил ружье, взвел курки и нацелился в подымающуюся Любашу.

– Вот тебе и осиновый кол!

Не обращая внимания на угрозу, Любаша, растопырив пальцы и причмокивая губами, опять кинулась к желанной сладостной жертве, и лишь выстрел в упор пресек ее преступные намерения.

Держа палец на втором спусковом крючке, Петр подошел к отброшенному пулей телу, наклонился и повернул голову Любаши.

За ухом он увидел раздувшегося от крови, черного, поблескивающего чешуйчатым панцирем клеща.

Когда Петр выпрямился, то у костра на четвереньках стояла Светка, готовясь к прыжку.

Пуля нашла ее в момент старта.

9

До рассвета Петр просидел в палатке, не выпуская перезаряженное ружье из рук.

Несколько раз он вставлял в рот воняющие порохом стволы, но никак не мог заставить себя хотя бы попробовать дотянуться до спуска.

Кончить жизнь самоубийством казалось ему наилучшим выходом из безумной ситуации.

Девчонки-вампиры… Бред… Скорей всего, сошли с ума из-за неизвестной инфекции… А здешние клещи – лишь переносчики страшной заразы… Бред…

Ночь таяла, но птицы упорно молчали.

Вдруг Петр услышал рядом с палаткой шаги.

Выглянул.

В наползающем тумане робко чадил костер.

Петр, стараясь не шуметь, покинул палатку.

За валунами, между чернеющими стволами лиственниц, на склоне, затянутом влажной завесой, мелькнули вереницей три шатающихся женских силуэта.