Юсупов

Еще я часто слышал, как братья Юсуповы служили в «кадетах», где каждое утро им приходилось терпеть ранние подъемы до восхода солнца, ледяной душ, перловку пополам с овсянкой без соли и масла, чтобы закалять этими лишениями тело и дух.

После таких историй мне казалось, что условия в кадетских училищах Империи похуже, чем в приютах для одаренных. И что выживают в таких обстоятельствах далеко не все. Но чтобы дядя проявил эмпатию…

— Ну чего? — Петр Феликсович истолковал мое молчание по-своему. — У тебя синяки под глазами такие, будто ты втихаря подворовываешь в своей лекарне зелья и употребляешь их без всякой меры. Так и помереть недолго. Или чего хуже, стать пациентом вашего кабинета. Мало того что потом работать не сможешь, так еще этот Дельвиг с тебя в три шкуры сдерет за свои приемы. И в долги вгонит.

— Да… — растерянно протянул я. — Я подумаю.

— Да что тут думать, — буркнул дядя. — Пробовать надо. Деньги у семьи есть. А практику в любой лекарне пройти можно. Ты все же не совсем бестолковый. Колено мое подлечиваешь неплохо, скажу я тебе. Не каждый лекарь за него берется.

Я только кивнул, вспомнив вдруг о визитке, которую дала мне девочка-волонтер. Интересно, куда я дел эту карточку?

— О чем задумался? — уточнил дядя.

— О смене работы, — рассеянно ответил я. — Недавно мне как раз предложили один вариант.

— Вот как? — с подозрением уточнил Петр Феликсович. — Уж не работу ли с Кругловым.

Я покачал головой:

— Нет, какой-то благотворительный фонд.

— Дело нужное, — согласился дядя и живо поинтересовался. — А что за фонд?

— Не помню, — честно ответил я. — А карточка где-то в комнате.

— Ну, смотри осторожнее с этим, — предупредил Петр Феликсович. — В передаче на Троице ТВ рассказывали, что сейчас за эти фонды серьезно взялись. Там ведущий говорил, что через такие организации уходят от налогов и легализуют большие деньги. Так что сперва мне скажи. А я по старым связям проверю.

— Хорошо.

— Помяни мое слово — это все может плохо закончится. У нас никто в семье в острог не попадал и если ты сподобишься, то не жди от меня посылок с носками, куревом и чаем.

— Я не курю, — заметил я.

— Тебе в острог нельзя, — прищурившись, дядька меня оглядел с головы до ног. — Уж больно ты красивый. И в кого только такой ладный пошел? Хоть порода в тебе наша, тут уж сомневаться не приходится. Но в нашей семье отродясь не было таких губастых.

Я понял, что Петр шутит и сделал вид, что обиделся, чтобы порадовать его.

— За участие в этих фондах можно на каторгу попасть, — сурово заключил он и погрозил мне пальцем.

Про каторгу он, конечно, загнул, но попасть в неприятную ситуацию можно было легко. А потом высокое общество и все журналисты города несколько недель во всех подробностях будут рассказывать про то, что старая аристократическая семья помогала городскому криминалитету.

— Скажу, — пообещал я, взял стоявший на столе чайник и налил в кружку теплый отвар. — Ты еще не завтракал?

— Ждал пока ты проснешься, — проворчал Петр.

— Там поди уже все остыло, — я посмотрел в сторону кухни.

— А ты решил, что я опять готовить стал? — удивился старик. — Каждый день что ль буду тебя кормить? Ты уже не маленький. Плиту включить сможешь.

— Смогу, — ответил я, пряча улыбку.

— Зажарь-ка мне пару яиц с сыром, да отрежь ломоть от окорока. И кусок хлеба подсуши, чтобы хрустел. А еще зелени поруби да насыпь сверху…

Я рассеянно кивнул и направился на кухню, чтобы приготовить нам двоим завтрак. Мне никак не удавалось припомнить, чтобы у дядьки до обеда разыгрывался такой аппетит. Обычно он обходился парой печений и чаем. Быть может, не все перемены к худшему.

Глава 17 Рецепт жизни

Я вошел на кухню. Повязал на пояс черный передник, который обычно использовал во время готовки. Затем зажег плиту и рассеянно посмотрел на пляшущие язычки пламени. Потом поставил тяжелую сковороду на конфорку и вынул из кармана телефон. Нажал комбинацию кнопок для разблокировки и принялся искать номер Ксении Земсковой.

Помнится, как-то Антон представил нас друг другу на одной из встреч, которые очень любил проводить в своей квартире Егор Андреевич, сын графа Воронцова. Тогда мы поболтали и я записал ее номер, но дальнейшее общение у нас так и не задалось. Девушка показалась мне довольно отстраненной. Когда она говорила со мной, то посматривала в зеркала на стенах, проверяя хорошо ли она выглядит. Это раздражало. И когда я вспомнил о Ксении на следующий день, то решил, что не хочу звонить и спрашивать о ее делах. Однако я не помнил, что стирал ее номер из контактов.

Нужные цифры нашлись, и я нажал кнопку вызова. И в динамике послышалась мелодия, которую девушка поставила вместо гудков. Это был добрый знак.