Юстиниан

— Покайтесь, ибо Судный день близок! — взревел Симон, портовый грузчик, здоровенный детина, известный всему городу своими пламенными речами о конце света и частым упоминанием адского пламени. — Грядёт день ужаса, и мёртвые восстанут из своих могил, а Христос отделит овец от...

— Заткни глотку, Симон! — устало отмахнулся хозяин лавки. — Раз мор и конец света так близки, нам лучше не тратить время впустую. Выпьем! Заказывайте, сограждане.

— В связи с тем, что эпидемия чумы добралась уже до Халкидона, а это в миле отсюда, через Босфор, я принял решение закрыть это заведение. Полагаю, никто не против? — обратился принцепс Кирилл к профессорам Константинопольского университета, собравшимся в Большом зале.

Гул согласия прокатился по рядам. Затем декан кафедры права спросил:

— Знаем ли мы что-то о причинах возникновения эпидемии и о том, как мы можем остановить её и снизить риск заражения?

— К сожалению, ответ на оба твоих вопроса один — нет! — отвечал Кирилл, крепкий мужчина цветущего вида, более похожий на крестьянина, чем на академика. — Всё, что я могу сказать вам, вы и так знаете. Чума поражает беспорядочно и произвольно, масштабы её ужасают. Там, где прошёл мор, обезлюдели целые деревни и города. Никакого средства защиты — кроме полной изоляции — нет. Лечить её невозможно. Треть заболевших может выздороветь, но две трети неминуемо погибнут. Что до причин возникновения ... возможно, это поветрие? Прикосновение к трупу? Отравление трупными миазмами? Мы можем только гадать.

— Иоанн Эфесский предполагает в своих трудах, что существует некая связь между чумой и крысами, — заметил грамматик. — Он упоминает, что там, где прошла чума, всегда видят много крыс.

— Думаю, это просто совпадение, — покачал головой принцепс. — Мор быстрее всего распространяется в густонаселённых областях, вероятно, люди заражаются друг от друга. Города и крупные поселения — а в них всегда полно свалок, на которых гнездятся полчища крыс. Во всяком случае, укушенных крысами среди заболевших совсем мало, так что прямой связи нет.

— Я слыхал, перед тем как заболеть, многих страдальцев посещали видения — безголовые фигуры приближались к ним по воде, стоя в бронзовых лодках и отталкиваясь бронзовыми шестами, — опасливо сообщил библиотекарь.

— Похоже, что эти страдальцы выпили слишком много вина за чересчур обильным ужином! — под общий смех заметил Кирилл.

— Я только говорю о том, что слышал! — обиженно возразил библиотекарь. — По каким же симптомам мы можем определить эту болезнь?

— Могу лишь повторить то, что знаю понаслышке: небольшой жар и появление опухолей — бубонов — в паху и подмышками, а затем чёрные пустулы с гноем по всему телу. После их появления начинается гангрена, и больной умирает. Однако если бубоны вскрываются и гной выходит, то больной может выздороветь.

— Возможно, Всевышний хочет преподать нам урок, и нам следует понять его смысл! — воскликнул профессор богословия.

Он был из новой породы назначенцев, наводнивших университеты для распространения идеалов халкидонцев и повышения собственного уровня образования.

— О, ради бога! — раздражённо бросил Кирилл, представитель и поборник классической рационалистической школы. — Давайте будем придерживаться фактов, а не верить слепо в некие фетиши.

Профессор богословия вспыхнул.

— Не думаю, что императору или патриарху понравятся такие речи!

— А я думаю, что у них есть дела и поважнее, — устало отмахнулся Кирилл. — Как и у нас всех. И потому я завершаю наше собрание, пойдёмте по домам — и надеюсь увидеть вас всех в добром здравии, когда моровая язва минует наши края.

Летом того же года[126] чума с лёгкостью преодолела Босфор и обрушилась на Константинополь. В лабиринте тесных улиц, где дома стояли, плотно прижавшись друг к другу, а особенно в бедных кварталах чума распространялась, словно лесной пожар, и первые же признаки заражения становились смертным приговором всему кварталу. Симптомы были одинаковы и неизменны, заразившиеся в муках умирали через несколько дней, а то и в день заражения.

Смертность росла стремительно — пять тысяч умерших в день, десять тысяч... даже шестнадцать тысяч. Захоронение трупов стало почти непреодолимой проблемой. Справиться с этой жуткой задачей Юстиниан повелел своему приближённому, имперскому чиновнику по имени Феодор. Тот распорядился рыть для этих целей огромные рвы в пригороде Сикая, выходящем прямо на бухту Золотой Рог. Однако количество трупов росло с такой скоростью, что вскоре все рвы были заполнены. Феодор в полном отчаянии приказал бросать трупы прямо в башни городских стен, с которых были сняты крыши. Через несколько дней даже самый слабый северный ветер накрывал Константинополь невыносимым смрадом разлагающихся тел.

Жители города сидели по домам, боясь заразиться, — там же, в своих домах, они и умирали. Сотни зданий по всему городу стали склепами, и умершие гнили в них, потому что не находилось храбрецов, рискующих вынести и похоронить их...

Казалось, хуже уже и быть не может... но в этот момент чумой заболел император.