Юродивый Эрос

— Здесь дети бегают, как крысы,
Из расцарапанных углов.
То тут, то там их череп лысый
Дрожит под градом тумаков.
Для них звенящая угроза —
Пирамидальные подростки,
Чье тело в поршнях паровоза,
Душа питается из соски;
Чьи пальцы — длинные антенны
Давно сплелись в стальные плети…

Грозные лохмотья безумного Эроса развевались на ночном ветру, будто старый, вырванный из забвения флаг… Бросив пугать стихами, Эрос начал выкрикивать имена губернатора и мэра:

— Офелий и Гребень —
Как огниво да кремень!
Гребень да Офелий —
Познай вора на деле!

Народ у подножия столба зароптал, заулюлюкал — кто возмущенно, кто с одобрением, а кто дурашливо и гадко, радый любой возможности покуражиться. Тогда странный грязный оборвыш разошелся пуще прежнего:

— Гребень не князь, Гребень грязь! Когда ты в грязи, у тебя все на мази! Попробуй тронуть Гребеня — он пошлет тебя к ебеням!..

Толпа внизу довольно загоготала. Смеялись, похоже, все: и сторонники, и противники власти. Внезапно повиснув вниз головой, чудом удерживаясь на скользком столбе, фонарный юродивый перешел на ридну мову:

— Кажу це скрізь і відкрито: хто не ризикує, той не п’є шампанське! Буде настрій — буде дух! Це — доля мільйонів! Чуйні, уважні й мудрі люди! Шана їм і наша вдячність за те! А що робити «не кращим»? Каторжно працювати і шукати своє місце під сонцем! Я — не виняток! Мені не доводиться лукавити й хитрувати! Одні вважають мене жорстким, інші — навіть жорстоким! Кажу вам: я — не виняток! Мене творив час, я творив себе й сам! Мені був потрібен простір! Я був занадто різким і завжди намагався бути самостійним! Нікому в світі успіх не дається легко! Треба брати відповідальність на себе! Я запрограмований на рух уперед! Наш шлях — у глобалізований світ! Майбутнє хвилює всіх! Моя мати — це мій народ! Народ нас не зрозуміє, народ нам не пробачить, народ треба нагодувати й одягти! Надія — добрий сніданок, але погана вечеря! Ми втрачаємо дорогоцінний час! Коли обдурюєш людей на кожному кроці, тоді ти ніякий не політик, а звичайнісінький шахрай. Я — людина конкретної роботи і конкретних результатів! Треба не заробляти авторитет популістськими гаслами, треба думати й запитувати себе: влада в ім'я чого? Знання породжують печаль. З цим і повернуся до вас!..

Как из засады, из уличной темени вынырнул милицейский «УАЗик» — едва не врезался в толпу. Хлопнув дверцами, из машины выскочили четыре мента. Продырявив строй зевак, стали возле столба, задрав головы, с минуту-другую таращились на чокнутого. Вдруг один из ментов, кажется, старший сержант, выхватил из кобуры пистолет и, почти не целясь, выстрелил — стаей испуганных галок разлетелись в стороны ахи и охи прохожих. Эрос дико заверещал, заскулил, внезапно сорвался вниз по столбу — и прямо в лапы ментов. Они сгрудились вокруг него, накинулись, мешая друг другу. Старший сержант, замахнувшись, ударил было нарушителя порядка и спокойствия, но поганец ловко поднырнул под его летящую руку, в результате чего смачный удар командира патрульной машины достался ефрейтору — точно в его гладко выбритую скулу. Наткнувшись на ядреный кулак, голова ефрейтора резко откинулась назад и в сторону.

— Мыколаич, охренел, падлюка!! — только и смог прохрипеть контуженный милиционер, беспомощно приваливаясь спиной к столбу. Оставшиеся в строю три мента схватили за руки, за ноги Эроса, но тот, словно ящерица, вывернулся из их стальных объятий — да так быстро и виртуозно, что менты, упустив его, в первый момент похватали друг друга.

Народу кругом собралось видимо-невидимо. То и дело толпу сотрясали взрывы хохота и веселья. Такое шоу люди видели впервые.

— Заказуха, — с умным видом и довольно категорично предположил один наблюдатель. Его боевой пенсионный возраст не сулил ничего хорошего ни противникам, ни даже сторонникам его точки зрения. Тем не менее нашелся упрямец, привыкший ставить все под сомнение.

— Вряд ли, — не согласился он.

— Вне всяких сомнений, заказуха, — настаивал первый. — Губернатор с мэром решили, как любят говорить брехливые демократы, пропиариться. Лучшего способа не придумать.

Даже бомжи с интересом наблюдали за происходящим безумием. Двое из них, с протянутой рукой несшие караульную службу в дверях «Каравая», то и дело переглядывались с недоуменным видом. Они никак не могли взять в толк: откуда в их районе взялся этот сумасшедший чужак. Откуда?

14

— Ну, что я вам говорил? Вон он!

Палермо пальцем показал на кучу-малу, в которой стражи порядка злобно тужились огреть кого-то дубинками.