Юная модница на балу у королевы

Очередное приглашение лежало на тумбочке еще в тот вечер, когда она пришла в себя после галлюцинаций, вызванных приступом тяжелого пищевого отравления из-за просроченного крабового крема, которым ее угостила Марла (по крайней мере, к такому логическому выводу пришли ее родители). Луиза немного боялась теперь идти в тот магазин, но в то же время надеялась, что с ней снова что-нибудь произойдет и она, может быть, найдет подлинный килт[3] Вивьен Вествуд[4], или платье в стиле фламенко от Balenciaga[5], или еще что-нибудь, не менее потрясающее и редкое.

Луиза отдавала себе отчет в том, что впервые умышленно что-то утаила от Брук, и от этого ей было немного не по себе и одновременно не давало покоя какое-то особенное чувство. Впервые в ее жизни происходило что-то, что касалось только ее. Похоже, ей хотелось, чтобы все так и продолжалось, во всяком случае еще некоторое время. На самом деле Брук не очень-то интересовалась винтажем. К тому же на этот раз избранной была она, Луиза.

— О’кей, отлично! — ответила Брук, проводя розовыми наманикюренными пальчиками по своим волнистым золотистым волосам.

Да, ко всему прочему у нее были еще и золотистые волосы.

Обычно избранной была Брук Круглая отличница, она ходила практически во все школьные кружки, кроме математического и шахматного клуба, но при этом была скромной девочкой, так что ее любили все без исключения: и мальчики, и девочки, и учителя, и родители. Брук, с ее волнистыми золотистыми волосами (которые чудесным образом сияли даже хмурой коннектикутской зимой) и ясным взглядом голубых глаз, не знала никакой «подростковой неуклюжести», по деликатному выражению Луизиной мамы, которое применительно к Луизе означало «несколько по-настоящему злосчастных и противных лет».

Луизе казалось, что она безнадежно застряла в этом возрасте. Какой бы кондиционер для выпрямления волос или сыворотку она ни применяла, все было напрасно и не спасало от хлорки, из-за которой после двух часов ежедневных тренировок в бассейне с тренером Мерфи ее каштановые кудряшки тускнели и бледнели. Она подозревала также, что эти изнурительные занятия каким-то образом влияли на тот факт, что ее лифчик самого маленького размера все еще был немного пустоват, а месячные, которых она отчаянно ждала лишь для того, чтобы доказать себе, что она нормальная, почти тринадцатилетняя взрослая девушка, все не приходили. Вдобавок ко всему до того момента, когда она избавится от брекетов, оставалось целых три месяца, две недели и шесть дней. Хотя не сказать чтобы она только и делала, что считала дни.

— О’кей, я опаздываю на физкультуру.

Прозвенел звонок, и Брук захлопнула свой шкафчик Луиза улыбнулась: как это похоже на ее подругу — целых пятнадцать минут тщательно расчесывать волосы и наносить блеск на губы, а потом нестись играть в мяч.

— Встретимся в автобусе!

— Ох, не напоминай, — простонала Луиза.

Поездки в автобусе в последнее время буквально отравляли ей жизнь, так как Билли Робертсон в этом году взял за правило дразнить ее по дороге, изводя в основном насмешками над ее любовью к винтажу. Он называл ее уникальные наряды «допотопным и жалким старьем». Брук со знанием дела уверяла, что это его способ заигрывать. Но Луизе, не имеющей опыта в таких делах, казалось, что он над ней просто издевается.

Сегодня в особенности напоминание об автобусе не вызывало у нее положительных эмоций. За ланчем она съела запретную палочку «Твикса», тем более желанную теперь, когда ортодонт категорически запретил ей шоколад и карамель, и у нее слева сдвинулся верхний брекет. Губа распухла, как у бурундука, а во рту теперь, до следующего похода к врачу, был воск.

К тому же она сейчас почти наверняка столкнется с Тоддом Берковичем. С тех пор как она побывала в роли мисс Бакстер, произошло нечто странное. Луиза стала… ну, вроде как неравнодушна к нему. В сущности, Тодд не изменился — ходил все такой же лохматый, носил те же мешковатые штаны, так же был зациклен на скейтборде, но в отношении к нему Луизы что-то явно изменилось. Ей неприятно было признаться в этом даже самой себе, но теперь, если он находился где-то рядом, ей хотелось хорошо выглядеть. Всю первую половину учебы в средней школе она буквально бегала от него. Потребовалось путешествие в 1912 год и знакомство с липким, гадким богатеньким Бенджамином Гуггенхаймом, чтобы понять, что Тодд, хотя и не вполне соответствует ее идеалу, тем не менее классный парень.