Юлианна, или Игра в киднеппинг

Аня вздохнула, отвернулась и шепотом принялась читать перед иконами утренние молитвы.

Ангел Иоанн у дверей Юлькиной комнаты внимательно слушал и ждал. Рядом ежился и корчил рожи бес Прыгун, которому молитвы Анины ужасно не нравились. Вот Аня дошла до молитвы Ангелу Хранителю, и как только она начала ее читать, Ангел Иоанн решительно двинулся к двери. Прыгун рванулся было к нему, но Ангел грозно сказал:

– А вот теперь прочь с дороги, темный! Будто не слышишь? Меня зовут!

Бес взвыл и понесся вскачь по коридору – искать Жана или хотя бы Михрютку, чтобы пожаловаться на Аню с ее Ангелом.

Хранитель встал за спиной Ани, дослушал молитвы до конца, перекрестил ее, погладил по головке и отошел к окну. Там на карнизе, голубком примостившись, сидел Ангел Юлиус, взволнованно заглядывая в Юлькину комнату.

– Хорошо бы окно открыть, Аннушка, – сказал Иоанн.

– Хорошо бы окно открыть, Юля, – повторила за ним Аня.

– Открой, если хочешь.

Довольный Юлиус уселся поудобней на подоконнике раскрытого настежь окна.

– А теперь сюрприз для тебя – выходное платье в двойном экземпляре! – объявила Юлька. И показала на свою кровать, на которой лежали два голубых пикейных платьица.

– Какие платья! Юля, откуда такая роскошь?

– Одно мне Жанна купила на той неделе, а вчера я сама сгоняла в тот же бутик и купила точно такое же для тебя. Ну-ка, примерь!

Аннушка надела платье, подошла к зеркалу и обомлела.

– У меня еще никогда не было такого красивого платья! Вот бы бабушка увидела!

– Класс! Тебе голубой идет даже больше, чем мне. И волосы так хорошо лежат, – сказала Юлька, тоже надевая платье. – Ты не заплетай косу – так лучше. Дура я, что волосы перекрасила: вот теперь я вижу, что светлые мне больше идут.

– А ты можешь волосы в обратный цвет перекрасить?

– Могу, конечно. Но тогда мы с тобой совсем одинаковые будем.

– Не беспокойся, не будем. У нас все-таки лица разные.

– У тебя, если приглядеться, веснушки заметны, а я свои еще в мае вывела. И вообще мне мое лицо больше нравится.

– Вот и хорошо. Я своим тоже вполне довольна: лицо как лицо, не хуже и не лучше других.

– Я сейчас макияж наведу, и тогда тебе со мной никак не сравниться!

– Конечно. Я же краситься не стану.

– А почему?

– А потому.

– Разве верующим нельзя краситься?

– Почему нельзя? Можно. Только сами верующие обычно считают, что делать этого не стоит.

– А почему не стоит, можешь объяснить?

– Могу, но сейчас не хочу.

– А чего ты сейчас хочешь?

– Завтракать, вот чего.

– Ой, и правда, уже девять! Пошли скорей вниз.

– Пошли. И знаешь что, Юля?

– Что?

– Ты или перестань за мной ухаживать за столом, или прекрати озорничать.

– Как это – озорничать? Я не озорничаю за столом, меня в лицее хорошим манерам обучают, а дома еще и Жанна воспитывает.

– А кто в мою чашку перед завтраком каждый день соль насыпает?

– Так ты замечала? А я думала, что ты такая неразборчивая – заглушаешь соль сахаром и пьешь. А что, очень противно?

– Ты вот в свою чашку насыпь соли и попробуй, тогда и узнаешь!

– А зачем же ты пила?

– Я не хотела поднимать шум за столом, чтобы не огорчать папу. Он бы подумал, что ты меня совсем не любишь.

Юлька едва удержалась, чтобы не сказать, что так оно и есть.

– Он ведь не знает, что ты, глупенькая, просто хотела обратить на себя мое внимание, – продолжала Аня.

Юлька так и задохнулась от ярости. Если бы не сознание, что впереди ее ждет освобождение от сестры, она бы не сдержалась, вцепилась бы ей в косу и оттаскала как следует.

После завтрака Юля сразу повела Аню в бассейн, потом они забежали домой пообедать, а после отправились гулять по острову.

По приказу Жанны за сестрами увязались Прыгун и Михрютка.

Ане очень понравился обширный парк с неожиданными выходами к воде, стадион ошеломил ее своей огромностью, но особого восторга не вызвал. Она удивленно разглядывала виллы «новых русских», знаменитостей и политических деятелей, а потом вдруг спросила:

– Юля, а на вашем острове есть церковь?

– Нет. Но раньше была часовня. Она и теперь стоит, только в ней ничего нет. Я знаю это место.

– И можешь мне показать?

– Ну, если хочешь, завтра могу тебя туда сводить.

Юлька ликовала: сестрица прямо своим ходом шла в ловушку!

– Это очень далеко?

– Да нет, не очень. Но надо одеться соответственно – не лезть же в заброшенную часовню в этих платьях. Завтра наденем джинсы и пойдем.

– Чудно! Я так и думала, что должна быть церковь или часовня: странно, чтобы в старом Петербурге был остров, а на нем не было церкви.

– А была церковь? – спросил Юлиуса паривший рядом Иоанн.

– Конечно, была! Остров этот некогда царь Петр подарил любимой своей сестре Наталье Алексеевне, царевна и построила церковь. А еще до того островитянами был обретен в земле древний крест, оставленный первыми просветителями северных русских земель. Имена же их весть един Господь.

Девочки шли по широкой улице под сенью старых раскидистых вязов.

– А на острове собираются строить церковь? – спросила Аня.

– А зачем она нужна? Если кому-то надо, он может съездить в центр, там полно церквей.

– Странно. Неужели все эти богатые люди, которые живут здесь, такие бесстрашные?