Юлиан отступник (Христос и Антихрист - 1)

- Верую, верую,- проговорил расслабленный.- Ты бог, сошедший на землю!' Вот лицо твое, как лицо бога! Прикоснись ко мне, исцели меня, кесарь!

- Чудо, чудо! - торжествовали больные.- Слава императору, слава Аполлону-Исцелителю!

- И ко мне, и ко мне!-взывали другие.-Скажи слово - исцелюсь!

Заходящее солнце проникло в открытые ворота и нежным светом озарило мраморное лицо Аполлона Дальномечущего. Император взглянул на него, и вдруг все, что делалось в больнице, показалось ему кощунством: очи бога не должны были видеть такого уродства. И Юлиану захотелось очистить древнюю палестру, где некогда упражнялись эллины в вольных играх,- от всей этой галилейской и языческой сволочи, от всего этого смрадного человеческого тлена. О, если бы древний бог воскрес,- как засверкали бы очи его, как засвистели бы стрелы, разя этих калек и расслабленных, очищая душный воздух!

Поспешно и молча вышел он из больницы Аполлона, забыв о счетных книгах Авзония. Догадался, что донос верен, что главный смотритель - взяточник, но такая усталость и отвращение овладели сердцем его, что не хватило духу исследовать обман и проверять.

Когда вернулся во дворец, было поздно. Велел никого не принимать и удалился на свое любимое место, высокую площадку между колоннами, над заливом Босфора.

Весь день прошел в скучных мелких делах, в чиновничьих дрязгах, в проверке счетов. Открывалось множество взяток. Император видел, что лучшие друзья обманывают его. Все эти эллинские ученые, поэты, риторы, которым он отдал управление миром, не меньше грабили казну, чем христианские евнухи и епископы во времена Констанция. Странноприимные дома, убежища философов, вроде монастырей, больницы Аполлона и Афродиты были предлогом для наживы ловких людей, тем более что не одним галилеянам, но и язычникам казались они смешной и кощунственной прихотью кесаря.

Он чувствовал, что все тело его ноет от тяжелой, бесплодной усталости. Потушив лампаду, прилег на походное ложе.

- Надо обдумать в тишине, в спокойствии,- говорил он себе, смотря на вечернее небо. Но думать не хотелось.

Огромная звезда сияла в темнеющем бездонно-глубоком эфире. Юлиан смежил веки, и сквозь ресницы луч ее мерцал, проникая в сердце, как холодная ласка.

Он очнулся и вздрогнул, почувствовав, что кто-то вошел в комнату. Лунный свет падал между колоннами. Высокий старик с длинной, белой, как лунь, бородой, с глубокими темными морщинами, в которых выражалось не страдание, а усилие воли и мысли, стоял над ложем его. Юлиан приподнялся и прошептал: - Учитель! Это ты?..

- Да, Юлиан, я пришел говорить с тобой наедине. - Я слушаю.

- Сын мой, ты погибнешь, потому что изменил себе. - И ты, Максим, и ты против меня!.. - Помни, Юлиан: плоды золотых Гесперид вечно зелены и жестки. Милосердие-мягкость и сладость перезрелых, гниющих плодов. Ты постник, ты целомудрен, ты скорбен, ты милосерд, ты называешь себя врагом христиан, но ты сам - христианин. Скажи мне, чем ты хочешь победить Распятого?

- Силой богов - красотой и весельем. - Есть ли у тебя сила? - Есть.

- Такая, чтобы вынести полную истину? - Да. - Так знай же - их нет.

Юлиан в ужасе заглянул в спокойные, мудрые глаза учителя.

- Про кого ты говоришь: "их нет"? - спросил он дрогнувшим голосом, бледнея. -- Я говорю: нет богов. Ты - один. Ученик Максима ничего не ответил и опустил голову на грудь.

Глубокая нежность затеплилась в глазах учителя. Он положил руку свою на плечо Юлиану:

- Утешься. Или ты не понял? Я хотел испытать тебя. Боги есть. Видишь, как ты слаб. Ты не можешь быть один. Боги есть-они любят тебя. Только помни: не ты соединишь правду Скованного Титана с правдой Галилеянина Распятого. Хочешь, я скажу тебе, каков будет Он, не пришедший, Неведомый, Примиритель двух миров. Юлиан молчал, все еще испуганный и бледный. - Вот Он явится,- продолжал Максим,- как молния из тучи, смертоносный и всеозаряющий. Он будет страшен

и бесстрашен. В нем сольются добро и зло, смирение и гордость, как свет и тень сливаются в утренних сумерках. И люди благословят его не только за милосердие, но и за беспощадность: в ней будет сила и красота богоподобная.

- Учитель,-- воскликнул император,- вот, я вижу все это в глазах твоих. Скажи, что ты - Неведомый, и я благословлю тебя и пойду за тобой.

- Нет, сын мой! Я свет от света его, дух от духа его. Но я еще не он. Я надежда, я предвестник.

- Зачем же скрываешься ты от людей? Явись им, чтобы они узнали тебя...