Юлиан отступник (Христос и Антихрист - 1)

- Не я, но полная истина соблазнительна и необычайна. Если боишься - молчи. - Я не боюсь. Говори все. Галилеяне правы? - Да. - Зачем же я отрекся? - Есть и другая правда. - Высшая?

- Нет. Равная той, от которой ты отрекся. - Но во что же верить? Где Бог?

- И там, и здесь. Служи Ариману, служи Ормузду,как хочешь, но помни: оба равны; царство Диавола равно царству Бога. - Куда идти?

- Выбери один из двух путей -- и не останавливайся. - Какой?

- Если веришь в Него - возьми крест, иди за Ним, как Он велел. Будь смиренным, будь девственным, будь агнцем безгласным в руках палачей; беги в пустыню; отдай Ему плоть и дух; терпи, верь.- Это один из двух путей: великие страстотерпцы-галилеяне достигают такой же свободы, как Прометей и Люцифер. - Я не хочу!

- Тогда избери другой путь: будь сильным и свободным; не жалей, не люби, не прощай; восстань и победи все; не верь и познай. И мир будет твой, и ты будешь, как Титан и Ангел Денницы.

- Не могу я забыть, что в словах Галилеянина есть тоже правда; не могу я вынести двух истин!..

-Если не можешь--будешь, как все. Лучше погибнуть. Но ты можешь. Дерзай.-Ты будешь кесарем.

- Я - кесарем?

- Ты будешь иметь во власти своей то, чего не имел герой Македонский.

Юлиан почувствовал, что они выходят из подземелья: их обвеял свежий, морской, должно быть утренний ветер; не видя, угадывал он вокруг себя бесконечность моря и неба.

Иерофант снял повязку с глаз его. Они стояли на высокой мраморной башне; то была астрономическая башня, подобие древнехалдейских башен, построенная на громадном отвесном обрыве над самым морем; внизу были роскошные сады и виллы Максима, дворцы, пропилеи, напоминавшие Персеполийские колоннады; дальше, в тумане- Артемизион и многоколонный Эфес; еще дальше на востоке- горы; там должно было взойти солнце; на западе, на юге, на севере расстилалось море, необъятное, туманное, темно-голубое, все трепещущее, все смеющееся В ожидании солнца. Они стояли на такой высоте, что голова у Юлиана закружилась; он должен был опереться на руку Максима.

Вдруг восходящее солнце блеснуло из-за гор; он зажмурил глаза с улыбкой - и солнце тронуло белую священную одежду Юлиана первым, сначала бледно-розовым, потом красным, кровавым лучом.

Иерофант обвел рукою горизонт, указывая на море и землю: - Смотри, это все - твое.

- Разве я могу, учитель?.. Я каждый день жду смерти. Я - слабый и больной...

- Солнце-бог Митра венчает тебя своим пурпуром. Это пурпур кесаря. Все-твое. Дерзай!

- Зачем мне все, если нет единой правды - Бога, которого ищу?

- Найди Его. Соедини, если можешь, правду Титана с правдой Галилеянина - и ты будешь больше всех рожденных женами на земле.

У Максима Эфесского были огромные книгохранилища, тихие, мраморные покои, уставленные научными приборами, обширные анатомические залы.

В одной из них молодой ученый Орибазий, врач Александрийской школы, держа тонкий стальной нож в руках, производил вместе с теургом анатомическое рассечение редкого животного, присланного Максиму из Индии. Зала была круглая, без окон, с верхним светом, устроенная наподобие таких же зал в Александрийском музее; кругом стояли медные сосуды, жаровни, математические приборы Эолипила и Архимеда, так называемая огненная машина Ктезибия и Герона; в тишине соседнего книгохранилища звонко падали капли водяных часов, изобретенных Аполлонием; там виднелись глобусы, медные географические карты, изображения звездных сфер Гиппарха и Эратосфена. Друзья производили рассечение живого тела по способу великого анатома Герофила. Под ровным светом, падавшим из круглого отверстия в крыше, Максим, в простой одежде философа, смотрел с любопытством в еще теплые внутренности животного, лежавшие на широком мраморном столе. Маленькие и быстрые глаза его, из-под седых бровей, сверкали обычным проницательным и насмешливым блеском.

Орибазий говорил, наклоняясь над столом и рассматривая только что вынутую печень: - Как может философ Максим верить в чудеса? - И верю, и не верю,- ответил теург.-Разве природа, которую мы исследуем, не самое чудесное из чудес? Разве не чудо и не тайна эти тонкие кровяные сосуды, нервы, совершенное устройство внутренних органов, которые мы рассматриваем, как авгуры?

- Ты знаешь, о чем я говорю,- возразил Орибазий.- Зачем ты обманываешь бедного мальчика? - Юлиана? - Да.

- Он сам хочет быть обманутым.