Иудеи в Венецианской республике. Жизнь в условиях изоляции

Почти ровно год спустя колесо Фортуны совершило полный оборот. Евреи, которым незадолго до того угрожало изгнание, с радостью наблюдали за тем, как их единоверец въезжает в город в качестве полномочного представителя самого могущественного монарха того времени; встречи с ним добивались и его обхаживали все аристократы и представители правящих классов. Все стремились подружиться с человеком, который гордился принадлежностью к своему народу; возможно, он, действуя за кулисами, во многом определил ход недавних событий. После заката карьеры Иосифа Наси верховная власть при турецком дворе перешла в руки великого визиря, Мехмета Соколлу. Его личным врачом был итальянский еврей, потомок выходцев из Германии, по имени Соломон Ашкенази, рожденный в Удино и получивший медицинское образование в Падуе. Прежде он в том же качестве служил Сигизмунду Августу, королю Польши, в Кракове. Благодаря своим способностям и такту он пользовался великолепной репутацией в Константинополе, где постепенно завоевал влияние, сравнимое с влиянием Иосифа Наси, хотя и не столь очевидное. Власть Соломона Ашкенази была настолько велика, что во многом благодаря ему на польский престол был избран Анри Валуа. По мнению современников, именно его влиянием на представителя Венеции в Константинополе во многом объясняется вмешательство последнего во внутреннюю политику Венецианской республики в пользу евреев. Было решено воспользоваться уникальными способностями этого врача, много поездившего по свету. Его направили в Венецианскую республику в качестве чрезвычайного посланника, который должен был добиться заключения союзного договора. Кое-кто в сенате был против того, чтобы принимать такого посланника; последовали долгие споры. Однако великий визирь настоял на своем, и надменным патрициям пришлось уступить. 7 июля 1574 года, когда евреи держали ежегодный пост в память о разрушении стен Иерусалима, посланник величественно въехал в город. Дож, Альвизе Мочениго, и высшие сановники приняли его со всеми церемониями, которых требовал его статус. Радость евреев не знала границ. В Левантийской синагоге за него молились, как за принца крови. В одной вышедшей в то время книге Меир Паренцо не мог удержаться от того, чтобы не упомянуть о событии в выходных данных как о самом необычном явлении. Хотя соглашение с посланником сочли невозможным, по завершении миссии его проводили со всеми почестями. Событие произвело огромное впечатление на умы современников. Сын Соломона, Натан Ашкенази, который, подобно отцу, изучал медицину в Падуе, последовал примеру отца и сочетал карьеру медика и дипломата. В 1605 году, когда он приехал в Венецию с визитом, его принял дож Марино Гримани, которому Натан привез рекомендательные письма от султана; а величественность его посещения гетто и щедрый дар местным беднякам вспоминали еще долго.

Тем временем истекал срок предыдущего договора (condotta) от 1574 года, и его снова продлили. В его тексте появилось одно новое условие, а именно: до истечения срока нового договора никто не имел права тревожить евреев на месте их проживания в городе. Отныне никто не оспаривал права еврейской общины на проживание в Венеции. Правда, в 1669 году один безответственный патриций, отличавшийся средневековыми взглядами, предложил в сенате изгнать евреев, как было принято в старину; однако его заставили замолчать большинством голосов. Хотя официально евреев в Венеции по-прежнему только терпели, причем строго ограниченные периоды времени, подобные взгляды уже безнадежно устарели.

Поистине счастлива та еврейская община, которая не имеет истории; такой некоторое время была участь венецианской общины. Извне ее не беспокоили; и, если не считать незначительных внутренних споров и немногочисленных мелких скандалов, много лет никакие крупные события не тревожили гетто и не отличали его от остального города. Евреи по-прежнему разделяли радости и горести всех горожан – некоторые из них в преувеличенной степени. Среди прочего, в то время очень боялись чумы; ее вспышки периодически выкашивали население города. Возможно, трезвость евреев в сочетании с их познаниями в медицине и привычкой заботиться о больных до некоторой степени ослабляли действие чумы; но полезные черты перевешивались скученностью в гетто. Стоило инфекции попасть туда, и ее уже нельзя было сдержать, пока она не поражала всех обитателей. Очередная эпидемия разразилась в 1571 году. В тот раз только в Падуе умерли 12 200 человек, среди них 220 евреев. Венецию чума поразила не так жестоко; но Давид де Поми вспоминает, как он ходил по городу с гранатовым кольцом на пальце, чтобы избежать заражения, а после представил дожу докладную записку о том, как в будущем избавить город от подобных вспышек. В 1596 году в Венецию пришла эпидемия оспы, которая за полгода только в гетто унесла жизни семидесяти детей.