Иуда Искариот

 Вика уже неделю жила у Виктора. Виктор летал от счастья: Вика его любимая, его единственная ни в чем не виновата. Он ревнивец Отелло провинциальный, сам все придумал, неважно, что все сходилось, это только говорит о том, что легко поддаться простой логике совпадения событий, чтобы сделать поспешный неправильный вывод. Все стало на свои места. Учеба, еще пару недель и всё – диплом на руках и вперед, Родина ждет. Хотя, как выяснилось, и не очень ждет. Ребята-сокурсники ходили уже выяснять о перспективах распределения, но почти везде, куда они ходили и звонили, ответ был почти один: изыскания временно приостанавливаются из-за нехватки средств. Складывалось мнение, что разработка новых месторождений временно остановилась. Через отца Виктор, конечно, мог устроиться на хорошее место, на этом настаивала и Вика, но характер Захарова-младшего, никогда ничего не добиваться с чужой помощью, все добиваться самому, удерживал его от разговора с отцом.

 Как-то отец заехал к нему сам. Вика была в университетской библиотеке. Они говорили вдвоем:

 - Что, сынок, какие планы на жизнь трудовую? – поинтересовался, поздоровавшись, отец.

 - Пока неясно. Ребята пробивают. Мы хотели на Сахалин, но там нет вакансий, - ответил неуверенно Виктор.

 - С молодой женой поедешь за ветром романтики? – снова поинтересовался Иван Егорович.

 Виктор снова замялся:

 - Не знаю… Мы еще не говорили с ней так серьезно.

 - А мне вот говорили серьезно, что в измене ты ее уличил. Взял, как говорят следователи, с поличным.

 - Кто говорил? Это ложь. Я сам придумал. Просто ревность слепая. Наверное, люблю очень. Ты любил женщину, отец? Я смотрю на ваши отношения с матерью – вы как хорошие соседи.

 - Не надо, сын. Мы двадцать восемь лет прожили, а это, согласись, срок. Двоих детей вырастили. И не говори так никогда, сынок, ты меня обижаешь. Любовь, что ты называешь любовью, это увлечение, страсть. А любовь надо проверять временем. Мы выполняем свои супружеские обязанности, детей выращиваем. Как можно иметь детей без любви? Супруги должны иметь обязанности друг перед другом, - отец говорил неуверенно, не искренне.

 - Извини, отец. Но говоришь ты, как на партсобрании. Долг, обязанности. Нет жизни в твоих словах, счастья, романтики.

 - Нет, Витюш, ты вот всего полгода знаком с любовью своей и уже разоблачил ее в измене, даже пить начал с расстройства, - Иван Егорович поднял руку, останавливая пытавшегося возразить Виктора. – Я все знаю. А мы, пусть и без безумной романтики, прожили жизнь вместе, и никогда у меня даже в мыслях не было в измене мать подозревать. А мы тоже молодые были двадцать восемь лет назад. У матери женихов было полгорода, но они мне запить ни разу даже повода не дали. Может, теперь, так жить старомодно.

 Виктор молчал. Отец был прав. И не имеет он право судить своих родителей только за то, что ни разу не видел, чтобы они сидели, обнявшись или целовались украдкой.

 - Прости, отец, я обидел тебя. Пожалуйста, прости. Наверное, у каждого свое понятие слова «любовь». Может, в тихой семейной жизни, в воспитании детей и есть любовь, - Виктор виновато опустил голову.

 Отец был всегда занят на работе и уделял очень мало времени воспитанию детей. Только когда требовался серьезный разговор, мать просила его поговорить с детьми. Больше это касалось Галины, которая с детства имела сложный независимый характер.

 - Их бы местами поменять, - часто говорил Иван Егорович после очередной беседы с дочерью, в разговоре с которой он чаще оставался побежденным. – Ей штаны, а Витюшке юбку.

 И сейчас Виктор, сам не зная отчего, стеснялся своего отца и, возразив ему, тут же сдался.

 - Нет, Витюш, ты не думай, я тебе только счастья хочу. Жить с любимым человеком – это, действительно, счастье, - отец замолчал на минуту. О чем он думал в эту минуту? О Нине, дружбу и любовь с которой он порвал после разговора с инструктором райкома КПСС. Он даже за двадцать восемь лет не поинтересовался, как сложилась у нее жизнь. – Пойми, сынок, - голос Захарова -старшего стал тихим и приглушенным. – Иногда мы делаем ошибки по разным причинам, которые уже никогда не исправить. Ты любишь Вику. А она так же любит тебя?

 - Отец, я же говорю тебе, это недоразумение, я придумал…

 - Вить, я знаю Лобова Олега Николаевича, - Иван Егорович перебил сына. – Хорошо знаю.

 - Ну, и что из этого?

 - Я видел его и Вику три дня назад в городе случайно, на перекрестке его и моя машина стали рядом. Я ехал с водителем своим, сзади сидел. Ни он, ни Вика не видели меня – стекла тонированные на моей обкомовской, но я узнал их. Вика тоже сзади сидела, как и я.

 Кровь ударила в лицо Виктора. Он хотел что-то сказать, но запнулся и промолчал.

 - Хочешь сказать совпадение? Встретил на улице, просто подвез? Что ж я тоже хочу, чтоб так все и было на самом деле. Но, как отец, я должен был тебе это сказать. Я ничего не имею против Вики, это у матери бабские заморочки – глаза, говорит, у нее пустые.

 - Как, пустые? – не понял Виктор.