Итсевоп 1/2

Снег с каждым получасом начинал сыпать интенсивней, агрессивней, под все более острым углом к земле. Покидая спокойный лес, лицо оцарапывает небесными льдинками, настырно пытающимися заполнить веки, запутаться в ресницах и бровях, забираясь за шиворот и карманы, растопыренные из-за наполненности поделочным материалом. Добравшись до деревянной хижины, отапливаемой от печи, подвесив чайник с родниковой водой над разгорающимся, коптящим камином, заправить керамический заварочник сбором трав и лекарских сушеных ягод, разложить лесные находки в печурки для подсушивания. И в этом утреннем пред буранном ожидании, скрывается простота счастливого нового дня…

Через окно было видно, как за пару часов, крыши, рамы окон, какие-то конструкционные выступы и трубы соседних зданий покрылись воздушным, ощутимым, белоснежным одеялом. Но снежный поток, ближе к обеденному времени, прекратился, оставив погоду бездвижной, поставив мир на паузу. Чем бы я занялся сейчас в своей хижине?

…Вода в чайнике громко кипела. Я отложил в сторону противень с подпеченными кусочками хлеба, только что вытянутый из печи. Сшитой из лоскутков пестрых тканей, прихваткой, снял посуду с огня и еще бурлящим кипятком залил заварку, обжигая паром кончик носа. Поздно позавтракав у окна, всматриваясь в горизонт, по которому то и дело, друг за другом пробегали лесные животные. Шоркая по полу ногами, обутыми в дутыши, накинул замызганную ветровку и вышел на затихающую улицу. Эта тишина, явно отличается от облегчающей городской, напротив, обостряя чувство тревоги. За небольшим хозяйственным домиком, у выгребной ямы, стоял деревянный, как абсолютно все в моем распоряжении, стул, на котором я сидел и разделывал еще теплого, крупного кролика, шкурка которого растягивалась на пяльцах, а мясо под специями и крупными ломтиками овощей, запекалось в глиняных горшочках. Держа освеженное тельце в руках, мне всегда становилось ужасно не по себе. Остатки свежей крови и плоти, красивших снег в оранжево-красный цвет, необходимо было каждый раз заливать хлором, дабы дикие животные не стали рыскать в окрест.

Крадущийся вечер притягивал с собой свежую порцию снегопада, запирая меня в теплой, пахнущей едой, пихтой и сухим сеном, хижине. Я не оставался один, до отхода ко сну, время со мной коротали мудрые духи леса и ветра, шепчущие все новые народные сказки, таящие те самые неизменные истины. На опушке леса, за шторкой быстро падающих, но уже крупных снежинок-пушинок, в теплом свете трещащих от пламени дров, я коротал нескончаемые дни размеренной жизни.

Chapter 2.

Уже в густой темноте, пронизанной слепящим светом фар автомобилей, поднимался буран, гоняющий снежный покров, извивая его в змеином танце. И выезжая за город, в динамичном тоннеле погодного шабаша, мы крались в сторону дома. Безопасность казалась нереальной, а наша машина – маленькой игрушкой в снежном шаре, который то и дело трясли, ухудшая ориентацию на дороге. Каждый поворот сопровождался выбросом адреналина, от хвоста легковушек, заносимых аккурат перед нами. Светофорные огоньки виднелись расплывчатым, как в туманный день, пятном четко разграниченного света.

Как-то упустив момент появления, но на очередном переезде железнодорожных путей, мы нагнали точно такую же, как наша, машину. Дорога, ведущая в загородное поселение, была лишь одна, из-за чего пришлось на одном расстоянии, повторяя все маневры, ехать «тенью» опережающего транспорта. Я подумал, как было бы забавно, если бы в матрице произошел сбой, а в салоне идентичного автомобиля ехали точные наши копии.

Благодаря световому шуму, узенькие улочки пригорода были хорошо освещены, а дома защищали от ветра, успокаивая разыгравшийся буран. Но разыгравшееся в бурных эмоциях воображение, которое наполняло смятением и приглушенной, возрастающей напряженностью, никак не утихало. Автомобиль двигался точно по нашему маршруту до самого дома. Наша машина остановилась, на первом ряду кинопоказа, если это можно так назвать, что оказалось совсем не забавно. В поднятые ворота гаража, к ожидающему главе семейства, проехал автомобиль, из которого в выработанной месяцами очередности, выходили совершенно неотличимые от нас клоны. Они вели себя в точности как мы, что-то обсуждая и смеясь. Секунды начинали длиться вечность, а жуть – душить, не давая сказать ни единого слова. Вот и я, со всеми моими привычками, вышел из машины, разгладил нижнюю часть куртки, оправил рукав на левой руке, параллельно поглядывая на наручные часы.