Итоги

– Рада приветствовать вас, Ваша Сонорность, – сказала Лориана. – Гипероблако прислало мне планы строительства и попросило одобрить. Не знаю, почему оно выбрало именно меня, но мы все построили. Все готово, и вы, совместно с досточтимым жнецом, можете этим воспользоваться по своему усмотрению.

Стоявший чуть сзади Моррисон не преминул недовольно вторгнуться:

– Жнецами.

– Простите, ваша честь, – поправилась Лориана. – Я не хотела вас обидеть. Конечно, с досточтимыми жнецами.

– С нами почти сорок две тысячи в ста шестидесяти сорокафутовых контейнерах, по двести пятьдесят в каждом, – сказал Грейсон.

– Простите, Ваша Сонорность, – отозвалась Лориана, – но у нас весьма ограниченные возможности коммуникации с Гипероблаком, поскольку каждый из нас имеет статус фрика. То есть в отношении того, что происходит, мы находимся в глубокой информационной…

Лориана запнулась, лукаво посмотрела на Грейсона и вдруг сказала:

– Ну вы знаете где, Ваша Сонорность.

Тот вдруг вспыхнул. Посмотрел на Лориану каким-то новым взглядом и почти незаметно улыбнулся. Лориана же, словно не заметив этого, закончила:

– То есть я абсолютно не представляю, что вы имеете в виду под сорока двумя тысячами.

Грейсон вздохнул. Он и представления не имел, что на острове никто ничего не знал. Но ведь и им Гипероблако толком ничего не сообщило – ни куда они плывут, ни зачем им этот страшный груз. Грейсон напряженно думал – как все объяснить, и решил сделать это одним словом.

– Колонистов, – сказал он. – Сорок две тысячи колонистов.

Лориана, моргая, смотрела на Грейсона, не уверенная, что правильно поняла сказанное им.

– Колонисты, – повторила она.

– Да, – подтвердил Грейсон.

– В контейнерах.

– Именно, – кивнул Грейсон.

Лориана пыталась проникнуть в скрытый смысл слов Грейсона, надеясь увидеть там нечто, что объяснило бы ей совершенно дикую с точки зрения здравого смысла вещь. И вдруг, как откровение, до нее дошло. Дошел и смысл всего, что происходило на острове все последнее время. И все встало на свои места.

Сорок два космических корабля. Сорок две тысячи мертвых колонистов. По тысяче в трюме каждого корабля.

Потому что мертвые не так требовательны, как живые. Кислород, еда, вода, общение. Единственное, что нужно мертвому, совершающему дальнее путешестви, – это холод. А холода в космосе с избытком.

– Хорошо, – кивнула головой Лориана, готовая к решению непростой задачи. – Будем работать хорошо и быстро.

И повернулась к стоящему рядом Сикоре, который на протяжении всего разговора медленно бледнел и цветом теперь напоминал мелованную бумагу.

– Боб, – сказала она. – Объясните всем, в чем суть работы, и пусть участвуют все.

– Принято, – кивнут тот, теперь уже не сомневаясь в руководящей роли Лорианы.

Та быстро прикинула:

– Тридцать пять у нас волшебное число. Каждый из нас должен перенести на корабли по тридцать пять колонистов. Если мы начнем сейчас, то к рассвету закончим.

– Сделаем, – сказал Сикора. – А как насчет экипажей? На каждом корабле есть запасы для живых членов экипажей.

Мгновение помолчав, Лориана решительно кивнула:

– Да. Я думаю, мы и станем экипажами этих кораблей.

Анастасия стояла справа от Грейсона. Но и при этом она понимала, что является центром всеобщего внимания. Она почти сожалела, что надела свою бирюзовую мантию. Лучше было бы остаться в обычной одежде, но Грейсон настоял, чтобы в ней и Моррисоне люди сразу узнали жнецов.

– Мендоза совершенно прав, когда говорил о том, насколько важен имидж, – сказал он, надевая нарамник. – Если мы собираемся побудить людей к действию, некое чувство благоговения и восторга им не помешает.

Они стояли на причале и разговаривали с Лорианой, как вдруг из толпы по направлению к ним бросился человек. Моррисон моментально принял боевую позу, а Анастасия, выхватив лезвие, встала между Грейсоном и рвущимся к ним человеком. Скорее – духом человека, насколько худым и изможденным он был. Лохмотья, свисающие с изможденных плеч, белые как снег волосы. Борода отросла настолько, что, казалось, голова человека утонула в пушистом облаке.

Увидев лезвие, человек застыл. Перевел измученный взгляд с его сияющей стали на лицо Анастасии. И произнес:

– Ситра! Ты что, не узнаешь меня?

Анастасия почувствовала, как земля уходит у нее из под ног. Она узнала этого человека, стоило ему произнести ее имя – как ни изменился он внешне, голос остался прежним.

– Жнец Фарадей?

Она бросила лезвие, упавшее со звоном на причал. Когда Ситра в последний раз видела Фарадея, тот отправлялся в страну Нод. Так вот она где, эта страна!

К черту официоз! Ситра готова была броситься в объятия Фарадея, но, как только она приблизилась к нему, он опустился на колени. Фарадей, величайший из жнецов, живших когда-либо на Земле, стоял перед ней коленопреклоненным. Сжав ее ладони в своих, он смотрел на нее.

– Я боялся поверить, – говорил он. – Мунира сказала мне, что ты жива, но мне было страшно – вдруг это неправда! Я бы не перенес. Но ты – жива! Жива!