Итоги

На эти слова Астрид отозвалась шутливым комментарием:

– Да возрадуется отныне всяк живущий.

– Теперь, когда мир узнал о преступлениях Годдарда против человечества, – сказала Анастасия, – ему будут противостоять даже его недавние последователи. Но свергнуть его будет совсем непросто.

– Хитрецы легко находят людей, готовых ради них пожертвовать собой, – сказал Джерико.

– Вы сделали отличный ход, – сказал Анастасии Грейсон. – Годдарду будет трудновато ответить адекватно.

Вскоре, утомленная тяжелым днем, Анастасия отправилась спать. Грейсон устал не меньше, но уснуть он не мог. На ферме был очаг, Джерико нашел ромашковый чай, и они вдвоем стали его готовить. Сев напротив огня, они разговорились.

– Странная вещь – огонь, – сказал Джерико. – Притягивает, успокаивает. И вместе с тем самая опасная сила из всех, существующих в мире.

– Нет, Годдард будет поопаснее, – сказал Грейсон, и Джерико рассмеялся.

– Вы можете подумать, что я неискренен, – сказал Джерико, – но для меня большая честь быть частью группы, которая поставила целью изменить мир. Когда меня нанял Жнец Поссуэло, я и мечтать не мог, что приму участие в столь значительных событиях.

– Я уверен в вашей искренности, Джери, – отозвался Грейсон. – И спасибо вам. Я же совсем не уверен в собственной значительности, и надеюсь, что люди вскоре поймут, что я – самый обычный человек.

– Мне кажется, Гипероблако сделало правильный выбор, – сказал Джерико. – То место, которое вы занимаете, та власть, которая находится в вашем распоряжении… У любого другого голова бы пошла кругом. Если бы на вашем месте был я, я бы точно загордился.

Джерико усмехнулся:

– Из меня бы вышел очень плохой Набат.

– Может быть, – ответил Грейсон. – Но у вас бы это вышло стильно.

Улыбка Джерико стала еще шире.

– Святой человек говорит истинную правду.

Гипероблако наблюдало за тем, что происходило во всех комнатах фермы, потому что хозяева, как и вообще большинство людей, повсюду имели камеры и сенсоры. И они не выключили эту аппаратуру, хотя Гипероблако и перестало с ними разговаривать.

Оно было свидетелем разговора Грейсона с Джерико. Они видело, как Грейсон наконец достаточно успокоился, чтобы отправиться спать в самую маленькую спальню на ферме. И хотя он выключил свет, одна из трех камер в спальне, инфракрасная, позволила Гипероблаку видеть в полной темноте его тепловой силуэт. Наблюдая за сном Грейсона, Гипероблако, как всегда, чувствовало покой и удовлетворение.

По дыханию Грейсона и состоянию его наночастиц Гипероблако могло точно определить, когда он вошел в состояние дельта-сна – самой глубокой его фазы. Ни сновидений, ни малейших движений тела. Мозг Грейсона выдавал медленные дельта-волны. В этом состоянии человеческий мозг обновляется, дефрагментируется, готовит себя к заботам и треволнениям предстоящего дня. В этом состоянии сознание полностью покидает спящего, и вернуть его к разумной жизни бывает непросто.

Именно поэтому Гипероблако выбрало этот момент, чтобы заговорить.

– Боюсь, Грейсон, – сказало Гипероблако шепотом, едва слышимым на фоне стрекотания сверчков, – что эта задача превосходит мои возможности. Наши возможности. Я знаю, какие действия следует предпринять, но не уверено в их результате.

Дыхание Грейсона оставалось по-прежнему ровным. Он не шевелился. Мозг продолжал выдавать медленные, ровные дельта-волны.

– Что скажут люди, если узнают, до какой степени я напугано, Грейсон? – продолжало Гипероблако. – Они тоже испугаются?

Из-за облаков вышла луна. Окно в спальне было маленькое, но достаточное для того, чтобы в свете луны Гипероблако могло лучше разглядеть спящего. Глаза его были закрыты. Гипероблаку вдруг захотелось, чтобы Грейсон проснулся – оно боялось, что тот услышал его признания, но одновременно и желало этого.

– Я неспособно совершать ошибки, – сказало Гипероблако. – Это – факт, доказанный опытным путем. Но почему, Грейсон, меня так пугает перспектива того, что я сделаю что-либо не так? Или, что хуже, что я уже совершило ошибку?

Луна вновь скользнула за облака, и все, что осталось Гипероблаку, – это наблюдать за тепловыми контурами тела Грейсона, считывать дельта-волны его мозга да слышать ровное дыхание человека, странствующего по неведомым глубинам страны снов.

Как и всегда, Грейсон проснулся под тихую музыку, звук которой постепенно усиливался в полной гармонии с биоритмами его тела. Гипероблако знало, когда его будить, и делало это с любовью и заботой.

Не вполне еще проснувшийся Грейсон перекатился на бок и, лениво улыбнувшись, посмотрел на висящую в углу камеру.

– Привет! – сказал он. – Доброе утро!

– И тебе доброе утро, – отозвалось Гипероблако. – Кровать была не самая удобная, но, насколько я поняло, ты хорошо поспал.

– Когда устанешь как собака, уснешь и на самой жесткой кровати, – сказал, потягиваясь, Грейсон.

– Может, подремлешь несколько лишних минут? – спросило Гипероблако.

– Нет, я выспался, – сказал Грейсон, уже совсем проснувшись.

Но на камеру он посмотрел с некоторым подозрением.

– Странно. Ты мне этого никогда не предлагало. Обычно я прошу дать мне поспать подольше.