Итоги

Рэнд взяла кляп; техник же, вдавив плечи в грудь, испарился.

– Сколько еще? – спросил Роуэн.

– Скоро начнется, – ответила Рэнд. – Парочка речей, и – вперед!

Роуэн почувствовал, что у него нет ни сил, ни желания вступать с ней в шутливую перепалку. Костер, на котором тебя поджаривают, – не лучшее место для галантного острословия.

– Будешь смотреть? – спросил он. – Или отвернешься?

Роуэн не понимал, почему это было для него важно, но ждал ответа с нетерпением. Рэнд же не ответила. Вместо этого она сказала:

– Мне совсем не жаль, что ты умрешь, Роуэн. Но мне совсем не по душе то, как это произойдет. Откровенно говоря, я бы предпочла, чтобы все уже было закончено.

– Я бы тоже, – сказал он. – Пытаюсь понять, что лучше – знать, что это случится, или не знать вообще.

Он выждал паузу и спросил:

– А Тигр знал?

Рэнд сделала шаг назад.

– Я не позволю тебе снова играть со мной в эти твои интеллектуальные игры, Роуэн, – сказала она.

– Какие еще игры? – искренне проговорил Роуэн. – Я просто хочу знать. Ты сказала ему, что происходит, перед тем, как забрала его тело? У него было хоть несколько мгновений, чтобы примириться с мыслью о смерти?

– Нет, – ответила она. – Он ничего не узнал. Он думал, его будут посвящать в жнецы. Мы отключили его, и все.

Роуэн кивнул головой.

– Это все равно, что умереть во сне, – сказал он.

– Что?

– Именно так в Эпоху смертных хотели умирать все люди. Во сне, мирно, даже не зная об этом. Думаю, в этом был смысл.

Роуэн решил, что сказал слишком много, потому что Рэнд завязала и затянула кляп на его рту.

– Как только пламя дойдет до тебя, постарайся глубоко вдохнуть, – сказала она. – Так все кончится быстрее.

И ушла, не оглядываясь.

Эйн была не в состоянии изгнать из своего сознания образ Роуэна Дэмиша. Она много раз видела его связанным и скованным – по рукам и ногам, в наручниках, в кандалах. Но сегодня все было не так, как раньше. Роуэн не был ни дерзок, ни задирист; он смирился. И он не выглядел как безжалостная машина убийства, каковым хотел выставить его перед всеми Годдард. Перед Рэнд стоял юноша – испуганный, старающийся понять, что его ожидает, и неспособный сделать это.

Ну что ж, и поделом ему, думала Эйн, стараясь освободиться от настойчиво всплывающего в ее сознании образа. Как аукнется, так и откликнется – так вроде бы говорили в Эпоху смертных?

Когда Эйн выходила на поле, ветер пролетел по чаше стадиона, и мантия у нее затрепетала, подхваченная его порывом. Трибуны были почти полны. Более тысячи жнецов и тридцать тысяч обычных граждан – внушительная толпа.

Рэнд села рядом с Годдардом и его помощниками. Константин не собирался пропускать казнь, но он в не меньшей мере, чем Рэнд, был раздосадован тем, как все было организовано.

– Вам нравится, Константин? – спросил его Годдард с целью явно провокационной.

– Я осознаю важность этого события, которое сплотит наш народ и сделает нас единой Северной Мерикой, – сказал Константин. – Это сильный ход, и он определит крутой поворот в жизни жнеческого сообщества.

Это был комплимент в адрес Годдарда, но не ответ на вопрос Суперлезвия. В высшей степени эффектный дипломатический ход, хотя Годдард и прочитал в словах Константина, как и предполагала Эйн, нотки неодобрения.

– Постоянство – ваша главная черта. Константин ведь по-гречески – постоянный? – сказал Годдард. – Так вы и войдете в историю: Константин Постоянный.

– Есть прозвища и похуже, – отозвался Константин.

– Вы хоть отправили приглашения нашим так называемым друзьям из Техаса? – спросил Годдард.

– Да. Они не ответили.

– Как я и ожидал. Ну не позор ли? Они исключают себя из нашей дружной семьи, где каждый готов прижать их к груди!

В программе вечера были заявлены речи Высоких Лезвий из четырех северо-мериканских регионов – каждая речь была тщательно написана и выверена с тем, чтобы точно попасть в цель, определенную Годдардом.

Высокое Лезвие Восточной Мерики Хаммерстайн прольет слезы по поводу тысяч и тысяч, погибших в Стое, а также тех нечастных жнецов, которых столь жестоко умертвил Жнец Люцифер.

Высокое Лезвие Западной Мерики Пикфорд будет говорить о единстве северомериканцев и о том, как союз пяти из шести северо-мериканских регионов сделал жизнь каждого человека, живущего здесь, радостнее и счастливее.

Высокое Лезвие Мекситеки Тизок вспомнит Эпоху смертных, укажет, как далеко мир ушел от тех темных времен, и мягко намекнет аудитории, что регионы, не желающие объединиться с Годдардом, тянут мир назад, в прошлое.

Высокое Лезвие Крайнего Севера Макфай выразит благодарность организаторам настоящего события. Она также отметит уважаемых гостей – как жнецов, так и обычных людей, в честь которых это событие и было организовано.

И, наконец, Годдард произнесет приветственный адрес, в котором в равной степени изящно и логично обобщит то, что было сказано до него, после чего подожжет костер.