Итоги № 52 (2012)

Известный исследователь и популяризатор кулинарии Вильям Похлебкин, воспевший советскую кухню, определил ее хронологические рамки — с 1934 по 1992 год. Ровно 20 лет мы живем без советской кухни и должны бы позабыть ее... Но память сильна. И чего такого было в этой кухне, если на ежедневном столе макароны по-флотски чередовались с лапшой с жареной колбасой? Особость состояла как раз в праздничном меню. В картинках из знаменитой «Книги о вкусной и здоровой пище» (согласитесь, того гигантского осетра в розочках из масла трудно забыть), в таких гипнотизирующих рецептах под ними... Была какая-то неведомая грань вкуса, которую избранные уже перешли: все видели банкетные столы после съездов КПСС по телевизору. Эти эмоции доцент кафедры прикладной политологии НИУ ВШЭ кандидат философских наук Ирина Сохань поясняет так: «В «Книге о вкусной и здоровой пище» отчетливо прослеживалась идея о том, что советская власть кормит человека — в сравнении с прошлым дореволюционным и современным буржуазным окружением, где человек кормится сам, выступая заложником стремления производителей и торговцев продуктами к наживе. А теперь — в чудесном социалистическом настоящем — у человека есть источник его гастрономического благополучия — это власть, заботящаяся о качестве питания в соответствии с научными рекомендациями». Это осознание было приятно, от него было спокойно. И это ощущение не стерлось через десятилетия по вполне понятным причинам.

Реклама 1950—1960-х годов гласила: «Покупайте мороженое Главхладопрома», «Советское — значит отличное», «Требуйте кондитерские изделия госфабрик. Моссельпром», «Майонез. Лучшая готовая приправа». И был даже советский ответ американскому гамбургеру: «Горячие московские котлеты с булочкой. 50 копеек». Все это кажется настолько трогательным и честным по отношению к покупателю, что многим, кто еще помнит те времена, хочется возврата к прошлому если не целиком, то хотя бы частично. «Специфика человеческого восприятия, оглядывающегося назад, в прошлое, — рассуждает Ирина Сохань, — заключается в неумолимой склонности к идеализации: как ни странно, но факты голода и страшного дефицита продуктов остались за рамками исторической памяти. Зато по необычайной людской способности помнить все хорошее в памяти всплывает «жизнь в розовом свете по-советски» в период 1935—1941-х годов». Началом периода, получившего такое название, стала отмена хлебных карточек в 1934 году. По определению американского историка, советолога Шейлы Фицпатрик, именно тогда народ после стольких лет пищевых ограничений получил образы зримого изобилия, символически провозглашенные все в той же «Книге о вкусной и здоровой пище». «Эта гастрономическая символика, — отмечает Ирина Сохань, — вспоминается как абсолютно соответствующая реальности каждого советского человека, прожившего тот период в своем сознательном состоянии. Советское шампанское, колбасные изделия Микояновского мясокомбината, эскимо и многие другие продукты выступают для ностальгирующего средством мифологизации социализма». В памяти всплывает ощущение стабильности, выраженное в ассортименте продуктового заказа к празднику: кофе, шпроты, гречка, палка сырокопченой колбасы, шампанское плюс-минус некоторые вариации.

Нынешние производители, кстати, успешно эксплуатируют образ счастливого советского прошлого в своих рекламных кампаниях. Можно насчитать немало роликов, в которых сквозит эта тема. И это действует. Ведь эффективная реклама, как известно, апеллирует к нашим инстинктам и, по сути, продает не сам продукт, а образ счастья, который нынче очень востребован. «Пища является великолепным материальным носителем для записывания каких-либо смыслов. Человеку кажется, что советская эпоха была счастливой, все было натуральным. По сути, пища — это то, во что было вписано счастье. Недаром существует такая поговорка: счастье — есть, — говорит Ирина Сохань. — Ставя из года в год на новогодний стол одни и те же блюда, так любимые нами с советских времен, мы ностальгируем и воссоздаем атмосферу застолья и безмятежности. Это некая реинкарнация того позитивного переживания».

И вкус не тот